Трясущимися руками Старх вскинул ружьё. Выстрел ударил в небо. Над селением разлетелись громовые раскаты. Стая ворон сорвалась с деревьев и с карканьем унеслась в чащобу леса.

Коварная память тут же возродила картину пожара – болото… ветхий домишко… чёрную скорбную тень… А в шумном хлопанье крыльев да заполошенном птичьем оре ясно слышался зычный демонический хохот.

Старх резко сел. За окном – белый день. Вокруг тела скрутилась влажная от пота рубаха.

Охотник вспомнил приход неизвестного гостя и торопливо нашарил на груди медальон. Сжимая спасительный камень, он свесил ноги с кровати, встал и прошлёпал к окну. На стекло, затенённое закрытыми ставнями, легло отражение – всклокоченные волосы, бледное лицо и горящий взгляд. В глубине огромных зрачков затаилась опасная тьма.

Старх накрыл ладонью лицо, растёр и отвернулся от своего отражения. На глаза попался графин с самогоном. Охотника затрясло. Он шагнул к столу, обхватил пальцами узкое горлышко и в запале шарахнул сосудом о стену.

Этой ночью отчего-то маялось и совсем не спалось. Что-то мешало, бередило, беспокоило. Хотя в доме всё оставалось тихо да мирно. Тепло и уютно. Рядом сопел родной человек. Такой же, как он, только уже большой.

За окном серело холодное небо. Там снаружи скрипели деревья и противно скребли ветками по крыше и стенам. Как будто что-то непонятное и страшное царапало их кривыми когтями.

Скорее бы утро. Утром светло, потому что много солнца. Утром встретит добрая улыбка мамы и сильные руки отца поднимут с кровати.

Сердечко испуганно трепыхнулось, когда за окном появился неясный шум. Там кто-то возился, и от этого стало ещё жутчее.

Малыш позвал брата, вцепился в рукав его рубахи и потянул. Братец пробормотал во сне что-то неразборчивое, повернулся на другой бок и опять засопел.

Детское любопытство никуда не денешь. Встревоженный мальчонка отбросил одеяло и сполз с кровати. Сделал два шага по прохладному полу и остановился. За приоткрытой ставенкой чуть потемнело. Мальчик уставился на деревянные створки… и часто-часто заморгал, когда те неожиданно распахнулись. Загораживая серый проём, снизу вынырнула страшная чёрная голова. На ребёнка полыхнули два огненных глаза, и когтистая лапа с остервенением задёргала оконную раму.

Дом Келли Мордока огласился пронзительным визгом. Вмиг поднялась суета. Перепуганные родители вбежали на вторую половину дома, где располагалась детская. Четырёхлетний малыш стоял посреди комнаты и указывал на открытое настежь окно. Снаружи беззвучно покачивались ставни и ледяной ветер задувал в комнату вихри снежинок.

И никого. Ни у дома, ни рядом. Келли оглядел ночной двор и торопливо запахнул оконные створки, пока холод не выстудил комнату.

Мальчик, двумя годами постарше, тёр спросонья глаза. Его разбудил крик брата. Но сам он ничего не видел и, что за переполох посреди ночи, не понимал.

Следующей ночью всё повторилось. Только окна теперь были накрепко заперты. На том не закончилось. Младший сын Келли Мордока стал плохо есть, замкнулся и, чуть что, нервно вздрагивал. Особенно если пришедший гость чересчур усердно барабанил в дверь или вдруг рядом кто-то начинал громко смеяться. Что так сильно напугало ночью ребёнка, никто так и не понял.

На третью ночь Келли сам лёг в детской. Спать он не собирался, но после двухчасового бдения всё же его сморило.

Монстр пожаловал снова. Молодой отец уловил испуг сына сквозь дрёму и быстро поднялся. Он мигом подлетел к окну, но всё что успел увидеть – ускользнувший за угол дома звероподобный силуэт. Мордок просто остолбенел и не сразу решился выдохнуть. Тварь, что по непонятной причине повадилась к его дому, была огромных размеров. Келли болезненно поморщился – шрам на груди, таинственным образом возникший неделю назад, словно раскалился и жёг нестерпимой болью.