– Где хозяин? – повторил он вопрос.

– Пошел на автовокзал, – ответила она, немного успокоившись и взяв себя в руки. – Должен скоро вернуться. За чемоданом. В гости к сестре собирается…

– Хорошо, мы подождем. Чтобы не вести время, – следователь вынул из портфеля документ, скрепленный гербовой печатью прокурора, – начнем обыск. Вот постановление. Ознакомьтесь, пожалуйста, и распишитесь.

Она взяла постановление, прочитала внимательно, расписалась и, возвратив его следователю, произнесла тихо, почти полушепотом:

– Не понимаю, ничего не понимаю…

Мустафин обернулся назад, где стояли работники милиции с понятыми, и сказал твердым, четким голосом:

– Приступайте, товарищи!

Все разом разошлись по комнате. Все, кроме понятых. Они остались со следователем.

– Где хранится рабочая одежда вашего мужа? – спросил следователь, обращаясь к сидевшей в молчании хозяйке.

– Там в шкафу, – с безразличным видом кивнула она в сторону прихожей.

– Принесите, пожалуйста, сюда все, что есть. Здесь удобней и светлее…

– Обувь тоже? – медленно поднялась она со стула.

– Да, непременно!

Когда одежду перенесли в комнату, следователь устроился возле окна, чтобы было хорошо видно, и начал осмотр.

Взяв в руки ботинки и перевернув их вверх подошвами, он сразу же увидел: на подошвах – мелкие поперечные полосы. Каблуки сзади стерты… Он начал внимательно осматривать поверхность ботинок. Понятые и хозяйка молча наблюдали за ним. Есть! Есть мелкие буроватые пятна на носке одного из ботинок!

Следователь подозвал понятых и показал им пятна:

– Вот, обратите внимание…

Уже отложили в сторону плащ, фуфайку, резиновые сапоги, фуражку… На очереди – рубаха. Следователь пригляделся к рукавам. И здесь – небольшие буроватые пятна! Несколько таких же пятен он обнаружил на куртке…

Из соседней комнаты появился Хисматов.

– Марат Сагитович, посмотрите сюда!

Он протянул следователю сильно измятые рабочие брюки одного цвета с курткой.

От волнения у следователя заколотилось сердце. На нижнем крае левой штанины виднелось несколько отверстий, расположенных симметрично. «Следы от зубов собаки!» – без сомнения решил следователь. Он показал следы понятым, сам обратился к хозяйке.

– В этих брюках ваш муж ходил на работу?

– Ходил, – ответила та сумрачно. – Он отдавал их мне зашить. А я совсем забыла. Так и лежали под кроватью…

– Там в шифоньере есть еще полушубок, шапка и шарф… – довольный своей находкой, заметил Хисматов.

– Давайте сюда. Запишу все в протокол, – кивнул ему следователь.

Обыск уже завершался подписанием протокола, когда внизу, в коридоре, гулко хлопнула дверь и раздались шаги. Кто-то вошел в подъезд.

Мустафин и Хисматов посмотрели на хозяйку.

«Узнаю по шагам. Это он», – говорили ее глаза.

Следователь дал знак, и Хисматов с милиционером вышли в прихожую.

Шаги поднимавшегося по лестнице были тяжелыми, неторопливыми, будто человек шел нехотя, против своей воли, или нес на плечах большую ношу.

Раз, два, три… Можно было определить число оставшихся ступеней. И вот уже шаги замерли у входа. Короткая пауза, рывок – и в прихожую ввалился высокий широкоплечий мужчина в клетчатой летней рубашке и надвинутой на лоб кепке. Увидев людей, он отпрянул назад, но сотрудники милиции, не мешкая, схватили вошедшего за руки, плечи. Задержанный рванулся, заскрежетал зубами.

– Да пустите же, сволочи…

Но длинная мускулистая рука Хисматова, обхватившая его шею, не дала продолжить ругательства, заставила замолчать и двинуться в комнату.

В дверях он лицом к лицу столкнулся с Мустафиным.

– Лачугин… – только и смог выдавить из себя следователь.

– А-а, это вы? – с неожиданной обрадованной улыбкой остановился Лачугин. – А я уж напугался было. Подумал грешным делом, не забрался ли кто в квартиру. Вхожу – и сразу цап меня!