Следователь отодвинулся от селектора и вопрошающе посмотрел на задержанного.

– На кордоне вы жили все время или бывали еще где-нибудь?

– У лесника жил, у лесника, у кого же еще, – поднял голову Мухаметов, с какой-то подозрительностью поглядев на следователя. – Никуда от него не уходил. – И опять сник.

– А вы слышали об убийстве в лесу?

– Убийстве? – вскочил со стула Мухаметов, тараща глаза на следователя. – Что вы говорите? Я был у лесника Сафаргалея, разве вы не слышали? Ни про какое убийство не знаю! Избил жену, было дело, ребенка загубил, воровал… Судите меня, арестуйте за это, если хотите. А про убийство и знать не знаю!

– Хорошо, хорошо, – успокоил его следователь, показывая на стул. – Садитесь. Я думал, может, Сафаргалей рассказал что-нибудь, раз сами не слыхали…

– Не знаю, клянусь вам, и Сафаргалей ничего не говорил, – несколько раз ударил себя в грудь Мухаметов и сел, не зная, куда девать свои дрожащие руки.

– Успокойтесь, – сказал следователь, пытаясь привести допрашиваемого в равновесие. – Вас никто и ни в чем пока не обвиняет. За свои преступления вы ответите. Что касается убийства, то разобраться тут поручено мне, и на все вопросы, которые я буду задавать, вы должны давать прямые, ясные ответы.

– Но ведь я уже… – начал было снова Мухаметов, но осекся и покорно опустил глаза.

Следователь уловил момент.

– Меня интересует, где вы были и чем занимались последние три дня?

– Болел я, – угрюмо ответил Мухаметов, ощупывая свои впавшие небритые щеки. – Четыре дня назад чистил колодец леснику Сафаргалею, там, видимо, и прихватило. Два дня лежал у него в сарае, а потом перешел в шалаш. Никуда не выходил. Только один раз ночью побывал в деревне. Лесник Сафаргалей подтвердит…

– Подтвердит… – тихо повторил Мустафин. – Ну ладно…

Он уже чувствовал усталость, какая приходит обычно после спада сильного напряжения. А теперь, когда допрос практически зашел в тупик, эта усталость возросла вдвойне.

Вызвав конвоиров и велев увести задержанного, он распорядился освидетельствовать его и изъять одежду. Сам, посидев немного, припал к селектору.

– Дежурный, как с моей просьбой? Выполнили?

– Да, Марат Сагитович. Мухаметова Луиза обращалась в больницу два месяца назад. Побои и вынужденное прерывание беременности. Копию амбулаторной карты обещали выслать… Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо. Подготовьте, пожалуйста, машину. Выезжаем на кордон, к леснику.

С кордона Мустафин возвратился, полностью убежденный в непричастности Мухаметова к совершенному убийству, и сразу же выехал в райцентр.

Сегодня он поторапливался. Дочери исполнилось семь лет, и следователь решил провести вечер в кругу семьи. По пути зашел в детский магазин, купил подарки – платье, туфли, гольфики и, довольный, направился домой по знакомой с детства улице, казавшейся ему на этот раз особенно милой и приветливой.

На перекрестке догнал высокую стройную женщину в милицейской форме.

– Разрешите вас проводить? – с притворной развязностью подошел к ней сбоку и потянул за руку.

– Ой! – вздрогнула та и повернула к нему испуганное лицо.

– И это так реагирует на действия «хулигана» инспектор по делам несовершеннолетних, два года изучавшая приемы самозащиты? – разочарованно сказал Мустафин, глядя с улыбкой на свою растерянную жену.

– Да ты и впрямь настоящий хулиган! – рассмеялась Ильсия, беря его под руку и передавая на ходу сумку с покупками. – Ну, как у тебя дела? – осведомилась она.

– Настроение бодрое, идем ко дну! – отшутился Мустафин и потряс сумкой. – Тяжелая… Что у тебя там?

– Подарки для нашей именинницы. Ну, и еще кое-что… для стола.