Все понравилось мальчику в знаменитом сыщике. И острый ум, и мужество, но более всего доброта, отзывчивость, жажда помочь попавшим в беду людям. Прошли годы, и Гена, теперь уже Геннадий Арсеньевич, прочитал у Корнея Ивановича Чуковского о своем любимом герое именно то, что сам в ночной тиши не раз думал о нем. Сказал об этом Корней Иванович складно. Лучше не скажешь.

Теперь, когда уже сам – сыщик со стажем, он, оглядываясь назад, мог бы прийти к выводу: во имя добра и правды и им сделано немало. Но оглядываться назад нет времени. Идет он по следам опасных преступников. А вот раздражает его, когда из чьих-то уст слышит ироническое: «Ну как, Шерлок Холмс, дела у тебя подвигаются?» В ответ Геннадий Арсеньевич, вдруг вновь ощутив себя Геной из Овсяничихи, зло и коротко отвечает: «Брось чепуху молоть!» Недоумевает собеседник, никак не ожидавший от этого спокойного человека такого резкого выпада в ответ на, казалось бы, невинную шутку.

К сегодняшней своей работе Аристов пришел далеко не сразу. Когда умер от тифа отец, вместе с матерью Геннадий вступил в колхоз. Всего шестнадцать лет было, а его уже назначили бригадиром. Потом курсы счетоводов. Учился оперировать цифрами, связывать их с конкретными делами колхоза. Как будто ничто не говорило о том, что сбудется предсказание участкового уполномоченного милиции. Но ведь сбылось! Вскоре после того, как Геннадий отслужил в армии, его направили на курсы. Закончив их, стал работать в отделе ОБХСС7. Сначала в Рыбинске, затем в Ростове-на-Дону. В чем-то новое дело было связано с его счетоводческой профессией. Нужно уметь вникать в цифры, распутывая хитроумные комбинации тех, кто стремился поживиться за счет государства. И Аристову это удавалось.

Работал, и постоянно, неотвязно его преследовала мысль о том, что вот другие воюют, а он просиживает ночи над измятыми, пожелтевшими накладными, расшифровывает написанные второпях корявым почерком строки, а вот сегодня выясняет, почему в этом потребсоюзе куда-то испарились полторы тонны яичного порошка.

– Неплохо решил, – ответил ему начальник в ответ на просьбу «отпустить на фронт». – И я тоже поеду свою родную Гомельщину освобождать. Чего нам тут милицейские брюки протирать?.. Нет, дорогой, у нас свой фронт. Так что не будем… Вот, хочешь сухарик? Погрызи, полегчает… Так что же получается у тебя с яичным порошком?..

Осенью 1944 года Геннадия Арсеньевича направили к новому месту службы – в только что освобожденный Петрозаводск. Долго бродил он по городу, осматривал руины зданий на набережной, разрушенную гостиницу, сгоревшие дома. Город уже начинал жить, но сколько труда еще предстояло вложить петрозаводчанам, чтобы стал он не хуже, чем до войны.

– Что ж, парень, – сказали Аристову в кадрах. – Будешь менять вывеску. С ОБХСС прощайся. В уголовный розыск пойдешь.

– Да вы что! В ОБХСС я на месте. Уже освоился. И счетоводческое дело знаю. А это здорово помогает разобраться, что к чему!

Отнекивался, а сам почему-то видел перед собой бешеные глаза того белобрысого парня с ножом.

– Одним словом, поздравляю, – сказал кадровик, заглядывая в анкету. – Вы, Геннадий Арсеньевич, назначены оперативным уполномоченным республиканского уголовного розыска. Нам город надо восстанавливать и порядок в городе поддерживать. Так что беритесь за дело.

Что ж, взялся. Скоро этот невысокий молчаливый человек стал одним из самых опытных работников. В нем сочеталось мужество и отвага с умением вникнуть в, казалось бы, случайные факты и сделать нужные выводы.

Победно отгремел салютами сорок пятый год, а для него, Аристова, и для его товарищей и в мирные дни сохранялась фронтовая обстановка.