– Как, люкс ему предоставим или обыкновенным номером ограничимся? – спросил Ковалев.

– Думаю, лучше люкс. Там уж обязательно телефон есть. По телефону ему позвоним. Мол, заходите на беседу. Только будет ли он ждать – вот в чем вопрос. Не найдет ли необходимым отбыть в неизвестном направлении.

– Дело ясное, – сказала Хвостова. – Я принимаю решение о задержании Грощенко. По-иному поступить нельзя.

И вот наступила минута, когда по одну сторону стола села Зоя Михайловна, старший следователь городской прокуратуры, а по другую, на прикрепленном к полу табурете, задержанный. Хвостова знала, что даже признание подозреваемого не может быть поводом к обвинению, что его вину надо еще доказать, что для этого надо получить данные экспертизы, касающиеся тех пятен, которые были обнаружены на кителе и рубашке, собрать показания свидетелей, провести не одну очную ставку, не одно опознание. Но это потом. А сейчас… Как подойти к этому парню, с пристальным вниманием рассматривающему свои коротко остриженные ногти и, по-видимому, не испытывающему особого волнения. Какой метод допроса? И она решилась.

– Вот что я хотела у вас спросить, – глядя ему прямо в глаза, медленно проговорила Зоя Михайловна, стараясь, чтоб каждое слово проникло в глубину его сознания. – Скажите мне коротко и ясно: это вы двадцать девятого июня нынешнего года убили в парке Валентину Андреевну Кривотулову?

– Я не совершал этого! – воскликнул он и привстал.

– Нет, так мы ни до чего не договоримся, – сказала следователь тихо. – Не нервничайте, ничего не утверждайте, а только рассказывайте, а я буду доказывать. Вам советую припомнить все, что произошло с момента вашего выезда из Кеми. Особенно внимательно восстановите в памяти, откуда вы возвратились в гостиницу в три часа ночи двадцать девятого июня, почему сушили свои документы, в частности пропуск в гостиницу. Припомните и то, с кем вы могли видеться на вокзале, а потом в парке культуры, кого вы могли видеть, кто вас мог видеть?..

– Я не совершал этого.

– Очень может быть, что это совершило третье лицо. Но то, что в эту ночь вы шли с Валентиной, – бесспорно. Подумайте хорошенько. Припомните заодно, по какой причине вы затягивали прописку в Кедрозере, по какой причине вы сразу же отдали в стирку свое платье и почему исчез ваш белый плащ. Обо всем этом подумайте, а потом мы снова встретимся здесь для разговора.

Через час разговор возобновился. Следователь, оторвав взгляд от какой-то справки, сказала:

– Поскольку вы интересуетесь криминалистикой и даже делаете выписки из книг по этим вопросам, то, вероятно, знаете, что такое группа крови?

– Знаю.

– Вот-вот. И еще вы, бесспорно, знаете, что каждый преступник, и новичок и профессионал, обязательно оставляет следы. Обязательно.

– Я не преступник и поэтому не оставлял следов.

– Хорошо. Тогда объясните следствию такое обстоятельство. Почему те пятна, которые обнаружены на вашем кителе и обшлагах рубашки, при анализе оказались кровью?

– Порезался как-то, вот и испачкал одежду.

– Возможно, когда-то с вами и бывало такое. Но причина не в этом. Я же вас не случайно спросила о группе крови. Так вот: группа крови у вас и у Кривотуловой различная, а пятна на вашем кителе идентичны группе крови убитой вами девушки. Так что дело не в том, что вы когда-то порезались. И еще раз прошу вас припомнить, куда девался ваш светлый плащ.

Так девять часов с перерывами шел этот допрос. Под конец, когда Грощенко вновь занял свое место в одном из кабинетов, Зоя Михайловна сразу поняла, что он уже проиграл поединок с самим собой.

– Я хочу сделать заявление.