– Как хорошо, что все мы здесь сегодня собрались! – красивым, звонким голосом запел Андрей и подошёл к кабинету. – Для дальнейшего исполнения служебных обязанностей явился! Какие будут распоряжения? – Увидев меня, заулыбался: – Здравствуйте, коллега!

– Здрасьте! – ответила я.

– Так, – начала хозяйка, – собирайтесь потихоньку и идите к поэту, он вас будет ждать.

– Слушаюсь! – ответил мужчина, поправляя очки.

Через несколько минут мы уже шли по улице. Солнышко спряталось за высокими тополями, роняя яркие лучи сквозь толщу веток. Но было ещё холодно. Тоненькая вельветовая ветровка меня не согревала: зубы начинали стучать, и слегка потряхивало.

Пятиэтажный дом, в котором жил поэт, находился в пятнадцати минутах ходьбы от здания, где располагалась студия. Сам посёлок в основном состоял из новых высотных домов и частного сектора, а вокруг обрамляется берёзовыми рощами, за которыми простираются поля, бесконечные луга. Лишь в центре посёлка можно встретить старые, очень высокие, тополя.

Шли молча. Андрей Владимирович пару раз останавливался со знакомыми мужиками и о  чём-то беседовал, так что мне приходилось замедлять шаг и постоянно оборачиваться. А когда коллега по-молодецки догонял меня, то что-то рассказывал о прохожем и его семье, но мне это было неинтересно…

На звонок дверь открыл худощавый курчавый старик в коричневой рубашке и серых брюках. Его гостеприимство поднимало настроение. Суетливый, но весёлый, он быстро разрядил напряжённую обстановку, встретив нас ласково и игриво.

– Здравствуйте, любезные мои гостюшки, проходите!

– Здорово, Евгений!

– Здравствуйте! – сказала я.

Скинув возле порога обувь, мы вместе с хозяином начали потихоньку двигаться к залу. Однокомнатная квартира холостяка сразу бросилась в глаза своим беспорядком и скромностью. В кухне обои сверху отошли от стены и держались будто на паутине, а в зале вообще были покарябаны в некоторых местах кошками. Засаленные, грязные двери. В комнате стояли круглый большой стол, комод с пыльными искусственными цветами и две железные кровати. На полу лежали старенькие самотканые дорожки. Я очень удивилась, что такой знаменитый в посёлке поэт, как говаривала Фаина Аркадьевна, творит в столь неприглядной обстановке, можно сказать, убогой.

– Как поживаешь? – спросил громко Андрей.

– Да ничего, помаленьку, как и все, – ответил старик, показав пальцем на горло, мол, попиваю, а глаза его забегали, останавливаясь то на Андрее, то на мне.

– Как же без этого, – произнёс Андрей. – Ну, приступим к делу. Да, познакомься с моей коллегой Ольгой.

– Очень приятно! А я – дядя Женя, – сказал поэт и протянул мне руку. – Просто и понятно. А это мой питомец Борис, – указал хозяин на рыжего кота, который уже тёрся у его ног. – А может, для начала по сто грамм за встречу, так сказать, для смелости? У меня суп очень вкусный. А, Ольга? Как вам моё предложение?

– Нет! – резко ответил Андрей.

– Ну, нет так нет. На нет, как говорится, и суда нет. Тогда садитесь за мой стол переговоров, – предложил дядя Женя и засуетился возле комода, доставая из верхнего ящика свой ценный клад со стихами, некоторые из которых уже увидели свет, а другие до сих пор продолжают пылиться в надежде на лучшее.

Андрей как-то незаметно для нас начал снимать на камеру всё происходящее. Любознательная я и доброжелательный поэт этого не заметили – всё вышло как-то спонтанно, что всегда ценил оператор в своих кадрах. Сидя напротив меня, поэт рассказывал о своей молодости и о несбывшихся мечтах издать полную коллекцию написанных стихов.

– Однако для этого у меня пока нет средств, – отшучивался он, но было заметно, что загрустил. – Да ничего, прорвёмся. Вот лучше послушайте моё стихотворение: