Мне же было противно это слушать… На мгновение я даже поверила ей, уж так она маслено всё выдавала и складно.

Прошло ещё несколько минут, но желающих не прибавилось.

– Вы знаете, мы, пожалуй, поедем… ждать бессмысленно. – Маргарита Владимировна встала и попрощалась. На улице её на «Жигулях» ждал муж.

«А почему не иномарка? Наверно, все деньги ушли на шубу», – подумала я.

По дороге домой моя знакомая всё ещё продолжала размышлять о клиентах и с восхищением говорила о той особе, которая нас посетила. Оказывается, по словам Нины, это такой замечательный человек, что не стоит сидеть сложа руки, а нужно делать, как она велит.

– Завтра придёшь ко мне, и мы будем работать… А может, просто пройтись по домам с выгодным предложением? Как ты думаешь?

– Можно, – ответила я, а сама подумала: «Этой аферой больше не занимаюсь, ищите дураков. Я к тебе больше не приду».

Так я и сделала. Пусть потеряла деньги, но поняла, что людям на слово верить нельзя. Через три месяца смогла расплатиться с мамой.

Да, вы правильно меня поняли: в нашем посёлке имелось своё телевидение, которое транслировалось даже в ближайшие населённые пункты. Всё было за счёт большого пивзавода. Жена директора этого предприятия создала собственную студию. Она привлекла специалистов, а также бывшего диктора Норильска Эдуарда Петровича Тараканова, который обладал бас-баритоном и когда-то был солистом Красноярской филармонии. Певец даже переехал жить в наш посёлок.

Хочу сказать, что эта телестудия была организована на довольно профессиональном уровне. Только когда Эдуард Тараканов ушёл на пенсию, друг за другом стали сменяться ведущие. Я уже давно подумывала попробовать себя в столь интересной роли. Не то что прям сильно мечтала. Просто хотелось как-то себя проявить, может, прославиться. Кто ж не желает стать знаменитым?.. Тем более я от одной знакомой узнала, что в студию требуется ведущая. И сразу же стали появляться мысли подобного рода: «А может быть, это моё? Вдруг я создана для такой работы? Надо рискнуть». Муж, кстати, был не против.

И я пошла, хотя действовала неуверенно.

Поднимаясь на второй этаж здания, в котором располагалась студия, я очень сильно волновалась. Неуверенность и скованность мешали собраться с мыслями. Но, как бы там ни было, ноги сами несли меня по крутой и чистой лестнице, и я с удивлением заметила кругом непривычную и спокойную обстановку в русском стиле. Чувствовалась рука опытного дизайнера и любителя старины. Всюду горшки с живыми цветами; декоративные картинки из природных материалов – берёсты, листьев, мха; плетёные заборчики из тальника; пеньки; столики из берёзы; деревянные поделки; соломенные фигуры. Всё было к месту и так необычно, красиво смотрелось, что я на  какое-то время успокоилась и перестала переживать.

В конце коридора над дверью висело стеклянное табло с надписью: «Тихо! Идёт запись!» Но сейчас оно не горело и дверь была приоткрыта. За этим проёмом имелось ещё две двери: на одной табличка «Парикмахерская» и часы работы, на другой – ничего.

Было очень тихо, светло и пахло женскими цветочными духами. Остановившись перед кабинетом без каких-либо обозначений и глубоко вдохнув, а после быстро выдохнув, я двинулась вперёд, прикрыв за собой дверь. Мой пульс участился. Сразу за вестибюлем следовала маленькая комнатка с аппаратурой: компьютером, телевизором, микрофонами на столике, пультом управления, а также большим стеллажом во всю стену под видеокассеты. За экраном телевизора сидел худощавый мужчина и смотрел сквозь стекло в другую комнату, откуда доносился приглушённый женский голос. Когда мужчина увидел меня, то приставил указательный палец ко рту и сказал: «Тсс!» Я хотела громко поздороваться, как всегда делала, и спросить, но тут сжалась и прикрыла рот рукой. Мужчина разрешил мне понаблюдать за происходящим в большом зале.