Пригревшись, Лана сидела, закутанная в плед. Она молча кивала каждому моему слову, рассматривала мои татуированные руки и частично татуированную шею. С моим наставником и первоклассным мастером мы успели набить малую часть от всей картины, поэтому рисунок выглядел неполным, словно вырванным из контекста. Однако Лану это не останавливало, она продолжала проходиться по мне изучающим взглядом. Мне льстило, что я заинтересовал ее как парень. А ее, видимо, бесило, что я не спешу интересоваться ей как девушкой. Хотя, если говорить откровенно, я уже давно для себя усвоил: с Ланой мне точно по пути, куда бы этот путь нас ни завел…

Лана: Ненавижу свидания.

Я: Почему?

Лана: Это такая штука, где нужно быть идеальным, иначе можно все испортить.

Я: Невозможно испортить самое ужасное в мире свидание. И я тебя на него приглашаю.

Лана: Продолжаем заниматься необычными вещами, да? Что ж, ужасное мне подходит. Где и когда?

Мы переписывались уже больше недели. Отчего-то Лана все это время избегала реального контакта, прячась за горой эсэмэсок. Так я узнал, что она учится в одиннадцатом классе и готовится к ЕГЭ, хотя еще не знает, куда хочет поступить; живет с отцом, так как мама ушла к любовнику много-много лет назад; фанатела от Call of Duty, пока не полетел комп; она – единственный ребенок в семье; слушает попсу, плавно переходящую в рок; иногда читает не по школьной программе, любимый автор – Андрей Круз.

«А ты точно девчонка?» – в один из таких дней уточнил я.

«Мне нравится, как играет Марго Робби», – не по теме тогда ответила Лана.

«Мне тоже. И к моему счастью, ты на нее похожа».

В общем, к чему был этот разговор – я не понял, но настроение в тот день у меня было чудесное. Всю неделю я ждал встречи, гадая, куда отправиться с Ланой, чем ее удивить и что подарить. В итоге все оказалось проще: мы встретились на автобусной остановке.

Лана выглядела изумительно! Вьющиеся волосы, небрежно раскинутые по плечам, легкий макияж, делающий ее кожу на несколько тонов темнее, как будто бы загар, вязаная кофта под стать началу неопределившегося в погоде мая и широкие джинсы, а еще напяленные на ноги кеды. Я выглядел обычно – объемное худи, джоггеры и хорошие кроссовки. Хорошие потому, что улицы не выносят плохих. Дешевые кроссовки разваливаются на раз-два, поэтому приходится чем-то жертвовать, откладывая зарплату на дорогую и качественную обувь.

– Куда-то поедем? – уточнила Лана, сделав шаг мне навстречу.

– Нет, держи. Это тебе.

Я протянул ей искусственную розу. Лана прищурилась и повертела ее в руке. Огромным плюсом в таком цветке было отсутствие шипов. Может быть, еще то, что роза никогда не завянет. Однако Лана пошла дальше: она запихнула цветок в рюкзак, сложив розу вдвое.

– Удобно. Спасибо.

Конечно же, я повел Лану по тротуару главной улицы, где поток машин заглушал все остальные звуки. Мы не общались – мы перекрикивались, недопонимали друг друга, оттого выходили совершенные казусы, вроде:

– Сегодня тепло, – крикнул я.

– А?! Село? Еще раз! Плюшки положила, – отвечала Лана.

– Ок. Делись!

– Эй! Чего ругаешься?

– Я?!

– Еще и матом. Хочешь сгибаться?

– Зачем?

– Вот и я не знаю.

Когда машины останавливались на светофорах, мы разбирали ситуацию и дико смеялись, узнавая, что «плюшки» – это уши, «село» – тепло, а «сгибаться»… пускай останется культурной вариацией того, что на самом деле сказала Лана. Хотя если повернуть время вспять, думаю, мы все понимали, просто подшучивали друг над другом, толкаясь локтями в бока от наигранной обиды.

По дороге в никуда я взял два стаканчика с неким напитком, именуемым кофе. Лана, не ожидая подставы, хорошенько так отхлебнула из своего и резко замолчала, сконфузившись от горького вкуса. Она смешно вздрогнула и, прищурив глаза, высунула язык.