– Хотел убедиться, что у тебя все нормально. А еще меня поразили твои «солнышки», – старался не смотреть ей в глаза, иначе мог бы все испортить, Лана только-только вышла на контакт: – Значит, ты только что с чемпионата?

– Вернулась несколько дней назад и сегодня решила показаться в спортшколе, где отхватила сполна от тренера. И не только.

– Любишь гимнастику?

Черт. Все-таки посмотрел. Чересчур сильно нажал на ее ладонь, Лана дернулась, и я на нее посмотрел. Отвести взгляд уже не смог, а она снова смутилась. Вот теперь красивая. Похожа на миловидную баскетболистку с серыми глазами и… мокрыми ресницами.

– Не очень, – она поправила опустившийся от волнения голос и продолжила: – Нужно постоянно держать себя в тонусе. И твой личный рекорд никому не нужен; важно, чтобы ты была лучше всех. Держалась правил, не соскакивала со снарядов, уверенно и отточено выполняла свою программу. Проблема в том, что я не лучше. Не лучше тех девочек, которые тоже изо дня в день крутятся на перекладинах и до потери сознания прыгают на бревне. Ненавижу соревнования…

– Тогда как же ты оказалась в большом спорте?

– Хотела отвлечься от реальности.

Слова были уже на подходе, я рискнул бы задать вопрос, от какой реальности она отвлекается. Но не стал. Крем достаточно впитался в ее руки, и уже не было никакого смысла их удерживать. Отпустил и вышел из кабинета, пообещав вскоре вернуться.

В апреле кафе совсем не отапливалось, проходящие сквозь щели потоки обдували. Чаще всего я замечал это ночью, но сегодня холод застал меня, когда я шел по коридору с подносом в руках. И это навело на определенную мысль. Войдя к себе, я не только разлил кипяток по двум чашкам, но и выцепил с верхней полки шкафчика плед. Накинул его на Лану. Наверняка она давно замерзла со своим-то голым пупком. Девчонка с благодарностью завернулась в плед и уселась по-турецки на пуфике. Запах, исходящий от кружек, ее насторожил. Долгое время она прислушивалась к терпкому древесному аромату, но в какой-то момент сдалась, рискнув попробовать.

– Насыщенный вкус. И не совсем чай, – сказала она.

– Чай, просто его ферментированная разновидность. Иначе говоря, пуэр.

После моего краткого пояснения Лана снова сделала глоток, на этот раз задумчиво смотря в никуда, точно открывая для себя вкус по новой. Спустя время она утвердительно кивнула, вроде как смирившись с земляными нотками пуэра, и продолжила беспрерывно потягивать напиток. Я потихоньку отпивал из своей кружки, будучи знакомым с чаем, знал, что он бодрит и тонизирует. В итоге моей гостье скоро станет лучше, какой бы долгой и увлекательной у нее ни была тренировка в весеннюю холодрыгу.

– Работаешь в кафе тату-мастером, как я поняла, живешь в этом кабинете, занимаешься паркуром, воруешь у незнакомок сумки. И как же ты дошел до такой жизни, Эд? – Лана впервые назвала меня по имени, что порадовало. Хотя до этого я решил, что она пропустила его мимо ушей.

– Ну-у, сумки я не ворую у незнакомок. Взял только твою, и то успел с тобой познакомиться достаточно хорошо, пока ты крутилась на турнике. Обиженная на мир девчонка, готовая вот-вот расплакаться и кинуться под поезд. Ты бы в любом случае побежала за мной. Тебе нужен адреналин, как и мне. Я почему спросил про гимнастику? Стало интересно, столько же удовольствия ты получаешь от нее, сколько я получаю от паркура? Да, видимо, огонек в твоем сердце пылает, но соревновательный эффект сбивает этот настрой. Ты выбрала немного не ту направленность.

– Я не планировала кидаться под поезд.

– Да, но наверняка думала об этом. Мне кажется, здесь кроется что-то еще помимо гимнастики… – судя по тому, как Лана грозно на меня посмотрела в этот момент, я не прогадал, но разворачивать тему резко расхотелось. – Так вот, я приехал сюда из крохотного села. Родители хотели, чтобы я поступил в кадетское училище, но как-то не срослось. Да и с колледжем тоже. Люблю свободу, ничего не могу с собой поделать. Зато меня привлекает тату-искусство. В этой кафешке я пацаненком набил первую татуировку и вот до сих пор здесь. Учусь, работаю. В свободное время гоняю с друзьями по городу, изучаю местность.