– Ясно. Значит, у Вовчика сейчас полное раздолье, – делает вывод Вика. – Вот подфартило-то мужику. Дочке с женой палату купил, сына к тёще сбагрил, а сам – вольной птицей себя почувствовал. Крылья расправил, птеродактиль недобитый!

7. Глава 4

От одной мысли, что Вова может прийти с этой девицей в нашу квартиру и нашу постель, мне становится дурно. К горле застревает ком, и я сжимаю рукой шею.

Господи, за что? Вопрошаю мысленно.

Вот только никакого ответа я не слышу.

Вчера, пока муж был на работе, я ездила домой и привезла необходимые нам с Арей вещи. О чём-то просить Вову я не стала. Просто потому, что не хочу его ни видеть, ни слышать. Но мне даже в голову не могло прийти, что, пока меня нет, в нашем доме может появиться чужая женщина! Ходить по квартире, трогать вещи, принимать ванну, пользоваться посудой… От осознания этого меня выкручивает так, что становится трудно дышать.

После неё я не то, что жить там не смогу, я даже зайти в собственный дом побрезгую, словно он осквернён!

Я не знаю, есть ли Бог на самом деле. Но если есть, то почему от допускает всё это?

Мне хочется кричать от несовершенства этого мира, низких человеческих поступков, собственного бессилия. Но я даже этого не могу сейчас себе позволить.

– Алла Александровна? Вам плохо? – раздаётся совсем рядом, и я вздрагиваю от мужского голоса.

Оказывается, всё это время, я так и стояла возле лифтов, не в состоянии сдвинуться с места.

Я достаточно слышала о неверности мужчин и от коллег, и от знакомых. Но я никогда не думала, что когда-нибудь сама окажусь в подобной ситуации. Обманутая жена всегда выглядит жалко. Потому что она не заметила, когда муж охладел к ней. Допустила это.

А я не хочу, чтобы меня жалели. Жалели лишь потому, что муж променял семью на любовницу. Но больше всего я не хочу, чтобы мне в спину летело жалкое: «Её бросил муж». Только поэтому я заставляю себя выпрямиться и открыто посмотреть в глаза.

– Уже прошло. Всё хорошо, – изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно.

– На вас лица нет, – бросает обеспокоенно лечащий врач моей дочери.

– Куда же оно делось? – пытаюсь отшутиться.

– Вот и я хотел бы это знать. Давайте-ка на пост. Я попрошу, чтобы вам измерили давление и…

Только дело совсем не в давлении. Оно точно ни при чём, и скорее является следствием, чем причиной. А вот настоящую причину знать лечащему врачу моей дочери не за чем.

– Это лишнее, Демид Эдуардович, – произношу вежливо.

– Здесь я решаю, что лишнее, а что нет, Алла Александровна.

Мужчина решительно берёт меня за локоть. Не отпускает. Как будто уверен, что я брошусь наутёк. И ведёт в сторону медицинского поста, на котором, однако, никого нет.

– Хм…

– Демид Эдуардович, не нужно лишнего беспокойства. Я пойду в палату. К дочке.

Вместо ответа на меня пристально смотрят внимательные мужские глаза.

– Хорошо. Но я всё равно пришлю вам медсестру. Не спорьте, – добавляет, заметив, что я хочу возразить.

Развожу руками, показывая, что пусть будет так. Иду к палате, чувствуя как спину жжёт от проницательного взгляда.

Дочь, заметив моё появление, с лёгким воодушевлением восклицает:

– Мам, смотри, как он умеет.

Быстро-быстро трясёт свою новую незамысловатую игрушку, которая по инерции растягивается, превращаясь в длинную «колбасу».

– Бем, бем, бем, бем, – озвучивает Арья каждый удар котика по её руке. – Хочешь попробовать? – предлагает мне.

Я не уверена, что хочу.

– Мам, попробуй! – настаивает дочь, видя моё колебание.

Без особого энтузиазма беру игрушку. Приятная на ощупь она легко помещается в ладони, и желание сжать её появляется непроизвольно.