Алексей позвал меня в бар, где по вечерам играли битлов. Весь зал весело подпевал: «Yellow Submarine!», а после, взяв в ближайшем магазине закуски и пару бутылочек перцовки мы, вместе с музыкантами, отправились к филармонии, под старый дуб, и уже от души орали во всю силу молодости: «Ничего на свете лучше не-е-е-ту!». И как же я была счастлива, кутаясь летней ночью в огромный и тёплый свитер Алексея.

Банально, но когда ты счастлив, ты как наркоман подсаживаешься на эти эмоции радости, ощущения тёплого солнышка, которое не там на небе – это далёкое и для всех, а то, которое внутри тебя, какое то живое, мягкое, счастье....

–Мама, поехали, – оторвал меня от воспоминаний голос сына, – я кушать хочу.

Я  вздрогнула, словно не сразу поняла, где нахожусь, переключила передачу, отпустила сцепление и медленно выехала с парковки на залитую дождём улицу.

Дом встретил нас яркими огнями в окнах и орущим телевизором в пустых комнатах. Влада, моего мужа, не было дома. Переодевшись, я отправилась на кухню кормить Ваню. Кухней это помещение назвать было трудно. Да и дом не был домом в полном смысле слова. Вот уже пару лет мы жили на строй площадке. На месте разваливающегося старого дома поставили новый, но после стен и крыши деньги кончились и пришлось вселиться в недострой. Впрочем, это случается почти со всеми.

Решили жить и строить, но нет ничего более постоянного, чем временное. Так и получилось: жили давно, строили медленно, вернее, почти не строили и пользовались тем, что осталось от старого дома. Ну в самом деле, не покупать же новую мебель в серые стены? Но вместе с серыми стенами такой же серой и беспросветной становилась  жизнь, а хотелось совсем другого… Глядя на то, как Ванюшка, уплетает макароны с салатом, я вновь погрузилась в свои воспоминания.

«Как то быстро мы с Лешей стали жить вместе. Молодые, не обременённые проблемами. Редкий вечер проводили дома. Друзья, кампании, какие то концерты каких то музыкантов. Правда, Леша работал и неплохо зарабатывал, и единственное, о чем он мечтал – машина. И я мечтала вместе с ним. Даже пошла учиться в автошколу. Мои родители, которые жили в деревне, о бурном романе дочки, разумеется, не знали. Леша в деревню ехать не спешил, да и со своими родителями не знакомил, а я, как и все женщины на свете сама домысливала то, чего не было на самом деле: «Вот купим машину, и поедем вместе в деревню. А там, глядишь, и поженимся осенью.» И это было нормально, мечтать в двадцать три года. Как же это было давно и как же это было недавно!

Я вздохнула, забрала у сына пустую тарелку и отправилась мыть посуду.

Леша в деревню так и не поехал. Незаметно пришло лето, и наступил долгожданный отпуск. Как не крути, а надо было уехать, помогать родителям, и я собралась в путь, буквально на пару недель. Как уж так вышло, я и сама не помнила сейчас, но пару недель превратились в месяц. Почему я не смогла выбраться в город, я то же не помнила. Но с Лешей мы созванивались. Кажется, он сам разрешил мне задержаться и не спешить. А когда я радостная и счастливая вышла из автобуса на автовокзале с полными сумками деревенских разносолов, Леши там не оказалось. Прождав его минут двадцать, взяла такси и отправилась к нам на квартиру. И тут меня ждал сюрприз. Там жили другие люди, а мои вещи стояли в сумке, на балконе. Леша съехал две недели назад, забрав только свои пожитки.

Оставив ворох вещей у Анжелы, лучшей подруги, я рванула к Леше домой, впервые встретившись с его мамой, как оказалось очень неприветливой особой:

– Он утром из Москвы вернулся, из командировки, – с порога заявила женщина, – приходи завтра или звони ему, а сейчас иди отсюда, дай поспать мальчику.