– Дора, а чего это клюшки в воде? Они от воров к морю сбежали?
– И остановились – плавать, наверное, не умеют…
– Ой, Дора! Это ж прилив! Пока мы тут с Океаном прощались, он до берега дошел, у нас обмундирование слизнул и чуть палки наши не утопил. У, гад!
Клара выдернула из чавкнувшего мокрого песка клюшку, с которой сорвался небольшой краб, и погрозила ею в сторону Океана. Будто в ответ поднялась волна и плеснула Кларе прямо в лицо. Клара пошатнулась, подруга подхватила ее.
Было горько. Во рту – от морской соли, на душе – от потери.
– Та-а-ак… А ведь эти медузы-то и не медузы вовсе были. Это ж наши платья уплывали, Дора!
– А рыбки красненькие, стало быть, не рыбки, а мои башмаки!
– А синие – мои!!
Две трагические фигуры в старомодных купальниках с рюшами еще долго стояли по колено в воде, причитали, размахивали в отчаянии клюшками. Потом они долго ныряли, тщательно исследуя дно.
Но все было без толку. Суровый Океан не смилостивился над купальщицами и не вернул им их одеяний.
А час отхода железнодорожного экспресса в Большой Город неумолимо приближался.
Глава вторая,
в которой рассказывается о том:
– что произойдет, если отель отправится в открытое море;
– когда выходит на берег бешеный краб;
– далеко ли светит фонарь под глазом;
– можно ли заработать от испуга грипп;
– откуда берутся на крышах поездов коты.
Если океан, на берегу которого вы отдыхаете, расположен так, что садящееся вечером солнце опускается прямо в воду, вам повезло. Морской закат в ясную погоду – зрелище всегда впечатляющее. Но в этот раз мы с вами его, увы, пропустили – солнце уже село, и на Курорте наступил вечер, темный, как все южные вечера. Уборщики, пока еще не окончательно стемнело, успели выровнять под тростниковыми зонтиками ряды шезлонгов, собрать с них матрасы и сложить под навесом на краю пляжа, чтобы завтра снова выдавать их отдыхающим. Потом причесали мелкими граблями песок и, довольные, отправились прочь. Когда они придут сюда на следующее утро, их глазам предстанет странная картина – идеальный накануне песок истоптан и взрыхлен, один из тростниковых зонтиков повален и разорван в клочья. После долгих споров уборщики придут к выводу, что пляж посетил огромный взбесившийся краб. Факт появления этого чудовища от отдыхающих решат скрыть. Остатки тростникового зонтика сожгут, песок снова разровняют.
Сумерки сгущались. В своей комнате проснулся от пиканья электронного будильника Диджей, которому пришла пора отправляться на дискотеку. Он уже совершенно забыл об утренних посетителях – долговязом зловещем молчуне со странном именем и двух придурочных старушенциях-рэпершах.
Отель в темноте стал еще больше похож на многопалубный пароходище. В его громаде одно за другим зажигались окна, издалека напоминавшие иллюминаторы. Казалось, вот-вот раздастся длинный прощальный гудок, и пароход «Отель», не спеша, отвалит от берега. Интересно, что сказали бы постояльцы, проснувшись поутру не в номерах, а в каютах, и обнаружив, что вокруг открытое море? Главному администратору немедленно пришлось бы превратиться в капитана, портье – в боцмана, носильщикам, лифтерам, горничным и официантам – в матросов. Недалеко, должно быть, уплыл бы такой корабль…
– Внимание! «Полуночный экспресс» «Курорт – Большой Город» отправляется через 10 минут. Повторяю…
Не беспокойтесь – это объявление об отходе поезда, а не парохода. Курортный вокзал сиял огнями. Отовсюду, несмотря на поздний час, слышался гомон, смех, музыка. Кто-то еще допивал кофе в вокзальном баре. Кто-то покупал в дорогу свежую прессу – у газетного киоска можно было заметить, например, хорошо нам знакомую фигуру в длинном плаще и шляпе. Господин Инкогнито стоял и, зацепив трость ручкой на согнутый локоть, листал газету. Кто-то только-только подкатил на такси и подзывал носильщика с багажной тележкой. Но ни один человек не опоздает. Жители Большого Города были настолько же дисциплинированны, насколько счастливы. А они были счастливы, даже когда заканчивался отпуск и наставало время возвращаться домой.