Это уже пятый, шестой классы. Среди Наташ, Тань, Ир, Свет и Люд она одна носила несколько старомодное имя Лида. И вдруг в пятом появилась еще одна. Вот они, две Лиды из шестого «А», две снежинки в марлевых пачках возле школьной новогодней елки! Лида Мурзина. Низкорослая, пухлая и вялая фигура девочки прилепилась к Щеколде Колобком. Лида-Колобок была старшей из четверых детей бедной и не очень разборчивой в личной жизни женщины. И её мать умерла от разгульной жизни слишком рано. Младшие дети пошли по детским домам, а Лиду до совершеннолетия дорастила одна из теток дальнего родства и благополучно выпроводила в общагу профтехучилища, прибрав к рукам халупу Мурзиных. К тому времени две девчонки, абсолютно разные, антиподы, как запчасти мотоцикла и бульдозера, срослись в единый организм и не расставались по жизни до зрелости. Может, потому, что даже родились в один день. Большая Лида – любленная домашними, успешная, расцветшая с годами. Маленькая Лида – неказистая, незащищённая, мыкающаяся. У Большой – институт за плечами. Маленькая пэтэушкой обошлась. Работать пришли обе на текстильный комбинат, одна – в бухгалтерию, другая – в швейный цех. Потом власть поменялась, и полетела вверх тормашками налаженная жизнь с социалистическими соревнованиями и верой в светлое будущее.

Лидия передернула плечами, словно тело заново ощутило на себе душное коричневое форменное платье, украшенное по отложному воротничку и манжетам белыми кружевами маминой вязки, подпоясанное таким же белым, туго накрахмаленным праздничным фартуком.

В сознание не сразу ворвался зуммер мобильного вызова. Она непроизвольно взглянула на стенные часы – десять-двадцать утра – и нажала кнопку приема.

– Мамуля, дорогая моя! Мы с Лёшей поздравляем тебя с юбилеем! С днем рождения, мамочка! Главное – здоровья!

– Леночка! Доченька! Спасибо! А вы разве не приедете?

– Мама! Ты что? Из Москвы? Алексей работает. Я лечусь от бесплодия, чтобы тебя порадовать внуками…

– Лена! Какое бесплодие? Ты здорова! Лена!

Отбой в трубке. Так всегда. Дорого звонить из златоглавой. Кинет слово и отключается, а ты тут гоняй тараканов по закоулкам серого вещества. Вот она, тихая-претихая. Выросла. Неужели, что-то я просмотрела? Лида-Лидка! Ты всегда была провидицей, намекала ведь, всегда твои советы были кстати! Если бы я к ним прислушивалась! Вот и проморгала какой-то дочкин грешок. Подружка, мне без тебя НИКАК!

Празднично-дружеский альбом более хлипкий. Лежали, копились фотки в конфетной коробке годами. Разные снимки, и полароидные, и «мыльничные». Пластиковый кляссер с кармашками купила уже в середине девяностых, заполнила ячейки видимостью былого счастья.

Эх, Лидка! Смешно вспомнить грех забыть, но вышли замуж за Владимиров обе, в один год, и овдовели – тоже в один год. Одна судьба на двоих. С ума сойти! По своей языкатой глупости потеряла тебя, единственную родную душу! Ох, дышать невозможно.

Начало восьмидесятых. Свадебные фото. Кузнецов работал заместителем начальника гаража. В девяностые проклятые муж с должности за баранку пересел, дальнобойщиком шесть лет колесил по всей России. Уже на переломе веков извернулся и в дамки вышел – генеральным директором собственной транспортной компании стал. А Вовка Душин был простым бригадиром отделочников в ОКСе комбината, а потом до самого конца мотался по шабашкам. Тут они ещё невесты. Лида-большая – красавица в широкополой ажурной шляпе вместо фаты. Лида-маленькая – гипюровый воздушный клубок, и тоже хороша! Какая далёкая безмятежность! Любовь и вся жизнь впереди! Кадры – кадры – снимки – снимки! Шаг за шагом – линялая жизнь на фотобумаге!