Дедушка мой, Тимофей Афанасьевич, был замечательно талантливым, можно сказать, высоко профессиональным артистом. В доме у деда, даже после войны проводились вечера, два больших зала позволяли это. То бабушкина бригада, то мамины друзья, то тётины товарищи по работе просили дедушку исполнить его песни, которые он сам сочинял, и стихи и музыку. Тексты – по типу народных, не замысловатые. Но исполнял их мой дед уже без аккомпанемента, без скрипки, с таким артистизмом, с таким эмоциональным накалом, что вызывал у слушателей добрые чувства удовольствия и восхищения. Он пел много песен, но я их не запомнила. А тексты с юмором частично сохранились в памяти. Начинал он своё выступление с песни, из которой я помню три строфы.

И ещё я помню песню. В детстве в исполнении деда она казалась мне смешной.

При исполнении песен, он эмоционально закручивал музыкальный звук на «й». Например, …«в ресторанчик я й попал». Й вызывало удивление, восхищение и ещё что-то лукавое и подспудное. Это Й он вставлял во многие строчки, и оно, в зависимости от текста получало совершенно новую эмоциональную окраску. Красивый баритон ласково завораживал, очаровывал, гипнотизируя и подчиняя своей воле внимание, даже порядком выпивших людей.

По природе он имел редкий голос, не столько сильный, сколько богатый по своей цветовой музыкальной окраске.

Обладал ли он гипнозом? Наверное, да. Люди, особенно женщины и дети, к нему просто клеились. У него было доброе биополе. Я думаю, что хороший певец должен хотя бы немного владеть гипнозом.

Завершал он своё выступление козырной песней, на самом высоком эмоциональном уровне. Это хорошо известная народная песня, которую исполнял Шаляпин и которая и сейчас звучит на сценах страны:

Только начинал её дед другими словами:

А дальше шли слова: «То не лёд трещит…» Она считается народной, но сочинил её мой дед Тимофей Афанасьевич Василенко, как и другие песни, которые он пел, в конце 19 века. Конечно, доказать это трудно. Но проследив словарный состав двух первых песен и последней песни, можно убедиться в одном и том же авторе. Одно могу сказать: словарный состав трёх песен соответствует говору Гомельщины конца 19 века на стыке трёх речевых границ. Это речь горожан г. Гомеля, говоривших по-русски, но употреблявших некоторые слова и обороты из украинского и белорусского языков (да кумы, юшачка, тащит, пацалуй, и др.).

Мой дедушка, по истине, родился весёлым человеком, с искоркой и насмешкой. Любил посмеяться над нашей детской дуростью легко и едко, хотя большая часть его жизни – трагическая! Схоронил двоих детей-малолеток, четырёх внуков, которых нянчил. Война лишила половины его детей. Погибли старшая дочь Варя и её муж, осталась сиротой трёхлетняя внучка. Погиб сын Петя.