Здесь вершили правосудие, заключали деловые сделки, прогуливались, слушали уличных музыкантов, танцевали, наведывались к проституткам… Сюда, по соседству от общей могилы, даже ходили выпекать хлеб – и местных жителей это совершенно не тревожило. В Дижоне на кладбище проходили выборы мэра[20], а на кладбище Сент-Эсташ, в самом центре Парижа, проходила подготовка к первому причастию юных монахинь – вплоть до 1750 года[21]

Средневековые кладбища отличались от нынешних, обнесенных стенами и закрытых на замки, тем, что там свободно, как на скотном дворе, разгуливали животные. Там можно было наткнуться на бродячих собак, кур, свиней, овец или коров. Зимой туда нередко проникали волки в поисках пищи. В конце концов соседство людских сборищ и бездомных животных, а также воздействие стихий привело к тому, что об уважении к покойникам пришлось забыть. Порой фрагменты трупов, зарытых не слишком глубоко, оказывались на поверхности земли, а среди сорняков и крапивы торчали побелевшие кости или куски плоти.

2. Роль церкви и армии

Не только бедность или принадлежность к низшим социальным слоям могли лишить человека могилы. С XVI по XVIII век и даже позже большая часть населения после кончины делилась на две группы: люди религиозные и люди военные.

Без надлежащего погребения могли остаться христиане, отлученные от церкви вследствие санкций духовенства. Те, на кого падало это позорное клеймо, не только исключались из общины верующих и лишались доступа к таинствам, им также отказывали в христианском погребении. Чтобы наказать отлученных, Церковь накладывала проклятие, в древности считавшееся самым страшным: она приговаривала к изгнанию, что означало бесконечные скитания и невозможность обрести вечный покой в могиле. Суровость этого наказания отразилась во фразе, брошенной в адрес нескольких отлученных от церкви правителей: «Да будет он навечно проклят, и да будет проклят тот, кто предаст его земле»[22].

Церковь отказывала в погребении не только отлученным. Полный список изгоев, аутсайдеров и преступников, о которых идет речь, содержится в Кодексе канонического права. Там были упомянуты «язычники, евреи, еретики, лица вне закона, богохульники, грабители и поджигатели церквей, самоубийцы, те, кого смерть настигла за смертным грехом (например, при прелюбодеянии, воровстве, по возвращении из публичного дома…)»[23]. Так что самые разные обстоятельства могли обречь усопшего на общую могилу или же на упокоение на обочине дороги, посреди грязи и городских нечистот, как это происходило в Средние века[24].

Тот, кто не сумел исповедаться перед смертью, считался грешником, многие приходские священники отказывались хоронить такого человека в освященной земле. Вплоть до XVIII века священники не соглашались проводить церемонию погребения для покойников, не успевших собороваться. Случалось так, что прихожане протестовали против такого решения. Примером тому служит случай, произошедший в Париже через несколько дней после взятия Бастилии: «Кюре[25] Сен-Жак-дю-О-Па отказывался хоронить одного работника, погибшего в результате несчастного случая и не успевшего собороваться. Местные жители, симпатизировавшие восставшим, сами повесили траурное убранство в церкви, зажгли свечи и принесли туда гроб с телом покойника, заставив кюре благословить его перед погребальной церемонией…»[26].

Отказать в погребении могли даже младенцам. Некрещеные новорожденные также попадали в глазах Церкви под категорию грешников. В то время многие дети умирали вскоре после рождения: по данным историков, около четверти из них не доживали и до года. Чаще всего их хоронили на отшибе, на особенном клочке земли, так называемом «неофициальном кладбище». Но при Старом режиме