– Нет. – Она качает головой. – Почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно, – безразлично отвечаю я и, достав телефон, начинаю листать социальные сети Макса. Последнее сообщение, которое мне удается найти, датируется июнем. Почти целый месяц назад. Меня гложет чувство вины.

«Я думаю, тебе нужно вернуться домой».

«Я уже здесь, Макс!» – хочу крикнуть я.

Ведь что это за сестра, которая не приезжает, если брат просит ее об этом? Когда я успела измениться в худшую сторону?

Я срываюсь с места и бегу.

Из крана струилась вода, скорее холодная, чем теплая, а восковая свеча начала оплывать по бокам. Тем не менее Джастина намеревалась наслаждаться покоем как можно дольше. Родителей не было дома, и она могла распоряжаться своим временем как хотела. Ей следовало бы заняться уроками, но вместо этого она пользовалась тем, что в доме никого нет и никто не видит, как она бездельничает.

Джастина зажмурилась, сделала глубокий вдох и опустилась в ванну, полностью погрузившись в воду, а затем открыла глаза и увидела свои рыжие волосы, плавающие над ее головой. Из ее рта вырвались маленькие пузырьки, поднимаясь кверху.

Она не услышала звук вызова, только почувствовала, как ванна слегка вибрирует. Вынырнув и вдохнув воздух, увидела, что на экране ее телефона высвечивается извещение о звонке от Макса.

Еще один день, еще одна порция университетских сплетен от брата. Он любил держать ее в курсе последних студенческих эскапад. Чувствовал себя виноватым в том, что он уехал, а она осталась дома, и Джастина с удовольствием погружалась в рассказы о его жизни в кампусе. Скоро ей тоже предстоит туда отправиться…

– Алло, – пропела она в трубку. Но он не ответил. Она не могла разобрать ни слова, только сдавленные рыдания. Представила, как его тело содрогается от этих рыданий. Как он горбится, сжимается в комок, загнав слова глубоко внутрь.

Джастина никогда раньше не слышала, чтобы Макс плакал.

Она выскочила из ванны, и вода хлынула через край.

Макс был старше ее менее чем на два года, и они с детства были очень дружны. Он являлся ее лучшей половиной – более сильной, мудрой и в целом более разумной. Именно Макс неизменно принимал на себя проблемы сестры, чтобы ей не пришлось их решать. Джастина не знала, что сказать теперь, когда они поменялись ролями. Его боль, казалось, пронизывала эфир и проникала сквозь ее кожу.

– Лили ушла. Она порвала со мной. – Ей наконец удалось разобрать, что говорит Макс. По крайней мере, его жизнь вне опасности. Худшие варианты развития событий, при которых он мог лежать где-нибудь покалеченный, исключались.

Разбитое сердце. Впервые разбитое сердце… Джастина никогда не испытывала подобного; до Джейка она ни в кого не влюблялась по-настоящему. Теперь, после слов Макса, она лишь представила, как жила бы без Джейка, и в полной мере прочувствовала горе брата. Словно Лили, уходя, забрала с собой все лучшее, что у него было.

Все еще разговаривая по телефону, Джастина наскоро вытерлась и запрыгнула в машину; по позвоночнику стекали струйки воды, которая крупными пятнами проступала сквозь одежду.

– Я уже еду, – обнадежила она Макса. – Оставайся на месте.

В Кембридже царила атмосфера, не похожая ни на какую другую, и когда Джастина вела машину по узким улицам, продираясь сквозь толпы студентов и уворачиваясь от велосипедистов, до нее дошло, насколько на самом деле мелки и незначительны жизни ее и ее брата. Ей казалось несправедливым, что мир не останавливается ради них. Как бы ужасно ни обстояли дела у них, у окружающих все равно останется что-то хорошее.