– Послушай ты, поэт недорезанный! – перебил его Зотов. – Кричать ты будешь, когда я займусь тобой всерьез… А сейчас отвечай: что ты видел там около семи часов вечера?

– Сияние… – мечтательно произнес поэт, – У меня даже родились строки… Послушайте…Гул судьбы и божья колесница, вопреки ветрищам в высь стремится…

– Что ты плетешь? Какая колесница? – взорвался Зотов. – Говори по существу или я брошу тебя в камеру, а гул твоей судьбы будет решать революционный трибунал!

– Извините, господин комиссар! – пошел на попятную поэт. – Это я образно… Я видел только, как из чащи поднялась какая-то штуковина, похожая на большую тарелку…

– И улетела в сторону востока? – съязвил Зотов.

– Да. Примерно в ту сторону… Вы тоже видели?

– Ни хрена я не видел… – снова взорвался Зотов. – Агапов, ко мне!

В дверь вскочил Агапов.

– Что случилось, Семен Васильевич?

– Уведи этого придурка… И запомни: всех, кто будет утверждать, что видел чашку, миску или тарелку – ко мне на допрос не пускать! Это уже пятый сумасшедший, который говорит об этом… Кто там еще?

– Нашли извозчика, который их подвозил.

– Тащи его сюда.

Агапов вывел поэта и впустил в кабинет извозчика.

– Ты, дурья башка, хочешь под расстрел пойти? – закричал на него сразу Зотов. – Решил контре помогать? Возишь их по Питеру?

Перепуганный извозчик заклялся и забожился, что он и предположить не мог, что эти женщины могли оказаться контрреволюционерами, да еще с мальчиком…

– Куда ты их отвез, сволочь? – добивался Зотов.

– До Елагинского моста… – робко пролепетал извозчик. – А дальше они сами… Перешли мост и по тропинке пошли в чащу…

Зотов понял, что с этого извозчика больше выжать ничего не удастся, позвал Агапова:

– Мишка! Этого в камеру – завтра разберемся! Сегодня уже сил нет… Пойду домой – отоспаться надо… Ты тоже не задерживайся…Завтра продолжим.

Дело, начатое вчера, в виду своей бесперспективности, было закрыто… Последним актом этой эпопеи была телефонограмма, посланная во все губернские и уездные ЧК. Там говорилось, что разыскивается некая Чирина Надежда Осиповна, проживающая в Хабаровске, имеющая особые приметы: блондинка, 30 – лет, правильные черты лица, глаза с темными зрачками… При обнаружении – задержать!

Вечером, того же дня, Зотов срочно был вызван к старшему следователю Петроградской ЧК Токаревой. Ее он знал еще по службе в 6-ой армии, где она была следователем военного трибунала и поэтому, в любом вопросе, возникающем в процессе работы, мог рассчитывать на ее поддержку…

Токарева была в кабинете одна. Увидев, входящего Зотова, она махнула на стоящий перед столом стул, продолжая что-то писать… Зотов сел. Токарева дописала какую-то бумагу и отложила ее в сторону. Затем достала из верхнего ящика стола папиросу и обратилась к Зотову:

– Зотов, у тебя спички есть?

– Да, конечно, Александра Николаевна! – Зотов достал из куртки коробок и положил его на стол. – Вот, возьмите… Можете себе оставить, у меня в отделе еще есть…

– Спасибо… – и она затянулась крепким дымом папиросы. – Ну, рассказывай, что там у тебя?

– Вы о происшествии в моей квартире? Я уже и сам не знаю, что там было?.. Сотрудники посмеиваются, а мне не до смеха…

– Наслышана… Теперь ты понимаешь, на какие уловки идет враг, чтоб выставить нас в невыгодном свете? Вы с Агаповым чай пили?

– Да, Александра Николаевна!

– Ну, вот…Подсыпала она вам что-то… А вы сразу: непонятка? Всему есть объяснение! Ты, помнишь, когда я работала в трибунале?

– Конечно, Александра Николаевна! Я же там рядом был…

– Так вот… Приходит к нам один дед и жалуется… Мол "нечистая сила" все его зерно из амбара вынесла… А мы тогда издали приказ о реквизиции зерна у населения для нужд армии… И вот, представь себе, этот махровый кулачище, просит защиты у Советской власти от Советской власти? Как тебе?