— Наглый лжец это ты, Райгон! Если у тебя хватит наглости отрицать обещание, данное отцу Вайета!

При упоминании белого дракона лицо чёрного мигом становится каменным, но уже в следующий миг на него ложится привычная гримаса презрения:

— Вайет! Ну, конечно, — тянет Райгон, — мог бы и сам догадаться. Верный рыцарь прибегал к принцессе, пока злой дракон был занят его папашей.

Внутри у меня холодеет: я понимаю, что сболтнула лишнего. Никто не должен знать о том, что мы с Вайетом виделись у меня в комнате наедине. Никто, тем более мой злейший враг. Но слово не феникс, улетело — и нет его.

— И как? — продолжает глумиться дракон. — Не вышло у верного рыцаря спасти принцессу? Так себе из него спаситель, да?

— Я не просила меня спасать! — рявкаю раздражённо. — А ты и пальца его не стоишь, ясно тебе?

— Куда уж мне! — Райгон вскидывает руки в шутливом жесте. — Тем не менее, принцесса по-прежнему со злым драконом, а принц сбежал. Такова суровая правда.

— Говори что угодно, Райгон. Развлекайся. Я всё снесу. Благо, до оглашения завещания осталось недолго!

Дракон вдруг серьёзнеет и подозрительно прищуривается:

— Что ты заладила про это завещание? Надеешься чем-то поживиться? Так я тебя разочарую: для тебя в нём пара тысяч ракн, ничего более.

— Я жду его, потому что после смогу уехать! Ты сам сказал это лорду Лингерли!

— Что за бред, человечка? — бросает через плечо Райгон, идя размашистым шагом к столу.

— Я сказал Лингерли, что ты останешься в замке до оглашения завещания, — со звонким хлюпающим звуком Райгон откупоривает бутылку, — чтобы они отвязались. Но я не говорил, — он салютует мне бокалом, — что после ты перестанешь быть рабыней и куда-то уедешь. Таковы факты.

Чувствую, как ноги словно врастают в пол. Робкий лучик надежды стать свободной стремительно гаснет.

— А теперь, — угрожающе рычит дракон, — немедленно подойди сюда и склони голову. Моё терпение на исходе.

Благодаря тому, что Райгон отошёл к столу, у меня есть короткая передышка, чтобы прийти в себя и постараться побыстрее найти выход, ведь не покоряться же ему, в самом деле?

Что тогда делать? Заболтать его? Переключить внимание? На кого или что?

Кого он любит? Никого!

Ненавидит? Хм, кажется, есть человек, которого Райгон на дух не переносит, как и меня саму.

Быстро стреляю глазами в сторону стола. Дракон набирает полную горсть красных ягод ульдеи из вазочки.

— Я поняла тебя, — вздыхаю и смиренно опускаю голову.

Из-под ресниц наблюдаю за тем, как рука Райгона, до этого отправлявшая в рот одну за другой, красные ягоды, замирает в воздухе. Я должна усыпить его бдительность, пусть расслабится, пусть перестанет видеть во мне врага. Пусть думает, что всё идёт так, как он хочет.

Но Райгона не так-то просто провести. Прищуривается подозрительно, отрывается от стола, на который до этого облокачивался спиной, и начинает неспешно ко мне приближаться.

Каждый его глухой шаг по каменному полу заставляет дышать более нервно и часто. В горле пересыхает. Я бы сейчас и сама не отказалась от сочной ульдеи. Инстинктивно облизываю губы, глядя, как одна за другой, красные ягоды исчезают за чувственными губами дракона.

Встряхиваю волосами, заставляя себя сосредоточиться на другом.

— Ты хочешь, чтобы я признала тебя своим господином, — быстро смотрю в потемневшие янтарные глаза, взирающие на меня из-под нахмуренных бровей.

Получилось ли притупить его бдительность?

Ага, щас!

Ни разу не получилось! Смотрит, опасно прищурившись, и не верит ни единому моему слову — всё это явно читается у него во взгляде.

Надо что-то сказать, срочно что-то сказать, и говорить, говорить, говорить.