Герард думал о том, что только что увидел. Эти двое были живым доказательством того, что ни одно решение, ни одно деяние не проходило бесследно. Были ли они предвестниками появления новой расы? Возможно.

Опасно.

Опасно вдвойне, потому что могло породить много нехороших домыслов. Столько лет, столько жизней, чтобы предотвратить вымирание, а итог всё равно один, драконы исчезнут как вид, даже если превратятся во что-то другое. Герард мучительно желал, чтобы кто-то опроверг его мысли, но понимал — нельзя произносить этого вслух. Пока он не выяснит больше.

И не узнает, чего на самом деле добивается тот или те, кто послал сюда двоих новоиспечённых метаморфов. Слово само пришло ему на ум, возможно, когда-то он слышал его.

В детстве, самом раннем, когда Герарду ещё было позволено беспечно расти среди других детей, в горном городе ещё существовал совет хранителей истории, а обучали не только военному искусству, но и другим наукам. Последний король положил этому конец, объявив всё, что не приносило пользу армии — тратой времени. Герард помнил большую библиотеку, её последний хранитель умер лет двадцать назад. Знания терялись вместе с уходом их носителей, потому что некому было их передать. Никто не хотел оказаться слабым изгоем в глазах собственного народа, потерявшего веру во всё, кроме грубой силы.

Нужно открыть библиотеку, растерянно подумал Герард. Мысль показалась ему странной. Он до сих пор не осознавал, что мог просто приказать, и никто не станет спрашивать — зачем. Он не раз приказывал солдатам, но это было чем-то другим, строго рассчитанным, обоснованным и понятным для всех. Никто не ставил приказ под сомнения. Здесь же речь шла о том, что большинство сочтёт блажью…

Очень странное чувство.

Теперь Герард хотел мира ещё сильнее. Показалось, что драконы и не жили вовсе, просто продолжали свой странный поход, а теперь как будто не оставалось времени на ту самую пресловутую жизнь. Но как начать переговоры о мире, чтобы свои же не перерезали глотку?

Он страстно желал поговорить с Леони.

Она была единственной, с кем он иногда делился своими самыми сокровенными мыслями. Сначала — потому что она никому не смогла бы их рассказать, высокомерные снобы не желали учить чужой язык. Потом — потому что ему нравились её рассуждения, иногда почти по-детски наивные, иногда воодушевляющие, иногда просто мудрые не по годам. Герард мог заставить любого выслушать его, поговорить с ним, но даже от этой мысли становилось неприятно. Не привлекало. Хватало и военного совета. Герард желал говорить с ней, но знал, что она обижена. Что он сам испортил что-то, не поняв до конца. Ведь он всегда был с ней честен, особенно в том, что касалось отношений с пленницами.

У него ещё оставалось немного свободного времени, обычно встреча с генералами длилась гораздо дольше, чем с двумя их посланниками. Никто не станет тревожить его раньше обычного.

Герард потянулся, боль из крыла отдалась в плечо, уже не такая сильная как раньше. Он тоскливо посмотрел на пол и улёгся на него, расправил крылья, выпрямил спину, скрестил руки над головой. Как же на самом деле мало нужно, чтобы почувствовать себя лучше!

Последние две ночи он провёл за столом, избегая собственных покоев как чумы. Там везде была она.

Леони.

Её запах, её незримая сущность. Стоило взглянуть на кровать, как Герард видел её, милую и открытую. Столько преданности, столько доверия…

Остались в прошлом.

Герард попытался сосредоточиться на важном.

План.

Он не мог приказать войскам отступить, силы драконов всегда были превосходящими. Это привело бы людей к мысли, что они вправе диктовать условия. Они же упорно сражались и складывать оружие явно не собирались.