– Итак, ребята – мы в реальности! – веселится Старшой.

– И мы все реальные, – неожиданно смеётся Третий.

– А впереди тебя ждет реальная Рита, – доброжелательно говорит мне Седьмой.

– Рига и Рита ждут нас! – я вдыхаю мчащийся навстречу поезду воздух раннего лета.

Неожиданно свет дня померк. Вокруг чернота. Но воздух по-прежнему втекал в мои легкие, как будто я всё еще был на поезде. Впрочем, движение прекратилось.

Когда глаза привыкли к свету, я разглядел перед собой огромную вентиляционную шахту. Оттуда и дуло свежим ветром.

Я стоял на квадратной платформе, метр-на-метр. Она еще немного покачивалась.

Виртуальная реальность – воздух как в симуляции, – догадался я.

– Но почему я на поезде ехал с Ритой в Ригу?

Знакомый голос из темноты ответил:

– Рига в вашем сценарии – случайность. Из слова Рита, утерялась часть буквы «т» – левая перекладина. И получилось слово Рига – как столица Латвии. Исправлять ошибку не стали и сценарий повернули так, что вы поехали в Ригу.

– Ну ты, робот, чего живой?! – вскричал я.

– Вы забыли, что мы искины – не люди. Наше сознание легко переписать на носитель. Ваше сознание – мозг людей – невозможно скопировать, слишком огромное число нейронов. Но мы, машины, мы примитивнее. И потому нас нельзя убить – ну если информация с нашего твердого накопителя была скопирована…

Мужчина в ярко-желтой куртке с трудом брёл по заснеженному полю вдоль берега. Идти ему мешали торосы, полыньи, а также собственная усталость. Вдалеке плескались холодные серые волны. Капюшон, низко надвинутый на глаза, не спасал от ярких бликов солнца, отражённых от белоснежного наста. Полуослепший, голодный, казалось, он брёл последние метры перед тем как рухнуть посреди ледяной пустыни. Но идти ему помогала даже не надежда, а внутренняя уверенность, что в этих местах он найдет кров: время от времени он вытаскивал гаджет и смотрел на его показания.

Обогнув высокий торос, в двадцати шагах впереди он увидел молодую эскимоску, легко передвигающуюся навстречу по искорёженному льду в меховой парке с капюшоном, отороченным белом мехом. Измождённое лицо мужчины осветилось надеждой. Приблизившись к девушке, он начал объясняться знаками.

Улыбнувшись, эскимоска ответила:

– Не стоит трудов, говорите на русском. Я училась в университете в Копенгагене, знаю три иностранных языка, в том числе и ваш русский.

– Девушка! Я потерялся. Наш самолет разбился, я один выжил, иду третий день в поисках людей и тепла. Где-то рядом наш бункер, но один я туда не дойду, силы на исходе… Солнце светит весь день и почти всю ночь, а все равно мороз около нуля, слякоть замерзает, гололёд.

– Я отведу вас в тепло…

– В чум?

– Вы думаете, что эскимосы живут только в чумах?

– В ярангах?

– Идите за мной.

* * *

Опрятная комната в деревянном доме быстро наполнилась будоражащими запахами кофе и жареного тюленьего мяса. В три окна проникал солнечный свет длинного полярного дня.

Мужчина в сером свитере приходил в себя. У печки висела его арктическая куртка и стояли сапоги, обсыхая от тумана, которым наполнен весь воздух в Арктике коротким полярным летом из-за непрестанно тающего и вновь замерзающего снега и льда.

Тело спасённого постепенно наполнялось теплом и сытостью. Заканчивая трапезу, он стал присматриваться к своей спасительнице.

Она сидела за столом напротив, скромно опустив большие глаза в сторону пола. Пышные черные волосы обрамляли ее кругловатое лицо с немного пухлыми розовыми щеками. Под снятой меховой паркой оказалось коричневое облегающее платье европейского покроя с эскимосским орнаментом вокруг шеи и по краю короткого подола. Мужчина, вытирая салфеткой тюлений жир со своих губ, украдкой поглядывал на стройные ноги эскимоски, обтянутые черными шерстяными колготками.