После обеда Сах-не-то с довольно умоляющим, как мне показалось, видом заметила, что нашла в кустах несколько густо усыпанных бизоньими ягодами кустов.

– И ты хочешь их собрать? – спросил я. – Очень хорошо, тогда разобьем лагерь. Мы не будем торопиться с этим путешествием, даже если замерзнем где-нибудь внизу.

Поставив палатку и устроив лагерь, я вскинул ружьё на плечо и двинулся вверх по долине. Ручей был окаймлён тонкой каймой из хлопковых деревьев и ив, и некоторое время я бродил по его берегу в поисках признаков дичи. В русле ручья то тут, то там стояли лужи воды. Владельцы ранчо в бассейне реки Джудит уже давно отвели ручей Стрелы для орошения своих земель, и он больше не является полноводным, за исключением периода июньских дождей. В каждом из бочагов, к которым я подходил, было полно уток, крякв, белоголовок и чирков. Из кустов шиповника куропатки-самцы постоянно взлетали передо мной и снова садились, пролетев двести-триста ярдов. И вдруг из небольшой рощицы тополей выскочил одинокий белохвостый олень и помчался к холмам быстро, как только мог.

Я выстрелил в него дважды и уже собирался нажать на курок в третий раз, когда он сделал последний прыжок и замертво упал на дно оврага. Я не перерезал ему горло, так как по расположению пулевого отверстия понял, что у него было внутреннее кровотечение, и, вскрыв его, обнаружил, что я был прав. Сах-не-то услышала мои выстрелы и присоединилась ко мне; она была очень рада моему успеху. Я отрубил оленю голову, сначала отделив язык, а затем, взвалив тушу на плечи, мы вернулись в лагерь.

Это был небольшой олень, всего трехлетний, но он оказался очень тяжелым, и мне пришлось часто отдыхать, прежде чем мы добрались до палатки. Перед ней было подходящее дерево, и, просунув палку между ногами оленя, я поднял его на ближайшую ветку, подальше от земли.

Охотник никогда не почувствует себя в своей тарелке, пока не повесит кусок мяса в лагере. Здесь могут в изобилии водиться утки, куры и гуси, но чувство абсолютного удовлетворения никогда не наступит, пока олень или лось, баран или антилопа не закачаются на ветру на ближайшей ветке. Так, по крайней мере, мне казалось, и Сах- не-то тоже; у нас была «настоящая еда», ни-тап-и-вак-син, о которой она так мечтала. И тогда я почувствовал некоторую гордость от того, что убил оленя; за девятнадцать лет я ни разу не стрелял в бегущее животное, и все же уложил его двумя выстрелами. Возможно, своим успехом я был обязан прицелу Лаймана. Я никогда раньше ими не пользовался, но впоследствии опыт подсказывает мне, что промахнуться с ними почти так же трудно, как и попасть в цель.

Ужин был окончен, посуда вымыта, за плитой сложено много сухих дров. Сах-не-то зажгла фонарь и возобновила работу над парой мокасин, которые она вышивала узором в виде виноградной лозы из разноцветного бисера.

– Скажи мне, – спросил я, – почему этот ручей называется Ап-си-сак-та, ручей Стрелы?

– Это название было дано ему давным-давно, – ответила она, – древними из-за странной, очень странной вещи, которая там произошла. Давным-давно жила-была прекрасная молодая девушка по имени Ах-ве-Кас, Антилопа, дочь вождя. Она была столь же добра, сколь и красива, и очень трудолюбива. Ни у кого не было более белой дубленой кожи и более мягких кож, чем у неё. Неудивительно, что все молодые люди были её рабами и мечтали взять ее в жены. Но всем им она отвечала «нет» и оставалась со своими родителями, делая всё, что было в её силах, для их благополучия и счастья. Один за другим знатные люди, богатые мужчины из лагеря, делали предложения её родителям, они предлагали лошадей и другие богатства, но родители всегда спрашивали её, согласна ли она, а когда она отвечала «нет», то они не настаивали. Так девочка росла, год от года становясь всё красивее, и достигла зрелости. Говорят, что ее волосы, когда они не были заплетены, почти касались земли; что ее большие, ласковые глаза были как у олененка, глубокие и ясные, с выражением, которое я не могу точно описать, заставляли сердце мужчины бешено биться в груди. Она была высокой и стройной, но с округлой и грациозной фигурой. Она могла бегать, как олень, и плавать как выдра.