Но в их жизни была и светлая сторона. Ведь не всегда она была борьбой с быстрым течением реки. Были и счастливые зимние дни: азарт погони, приятные вечера в тёплых покоях на посту. А потом, весной, долгое, восхитительное плавание в три тысячи миль до Сент-Луиса, встречи с друзьями и возлюбленными, грандиозные попойки. Чего бы мы, современные охотники-дилетанты, не отдали за то, чтобы увидеть долину Миссури, кишащую дичью, какой она была тогда – бесчисленные стада бизонов, вапити и оленей, стада антилоп и козлов, стада волков и повсюду гризли, поодиночке, парами, тройками и десятками. О, вот это была жизнь!

Чуть ниже порогов Киппа, на северной стороне, находится темный утес, выступающий из реки, который называется Орлиная скала. На самом его верху Сах-не-то обнаружила нечто, что, как она была уверена, слегка шевелилось. Я достал подзорную трубу и увидел, что это был одинокий снежный рог, баран, который стоял на краю обрыва, наблюдая за нами и время от времени притопывая передними ногами. И так он стоял, пока мы не скрылись из виду. В двух милях от порогов, которые мы миновали, возвышается утёс Цитадели, также расположенный на северном берегу реки. Его длина составляет не менее четверти мили, а его вершина внешне напоминает средневековые крепости на картинках. Можно было легко представить, что он кишит людьми в доспехах, ощетинился сверкающими пиками и остриями. Нас несло течением мимо него, и мы наслаждались видом на него с разных точек, я тем временем рассказывал Сах-не-то о древних крепостях, на которые он был похож, и о людях тех времен, которые носили кольчуги, стальные шлемы и чьим оружием были лук и стрелы, копья и мечи.

– Какими же глупыми они были, – сказала она. – Мужчины не могут сражаться, отягощенные массой железа; битва принадлежит тем, кто проворен и быстроног.

Обогнув поворот, мы увидели Соборную скалу – тёмное нагромождение вулканической породы на южной стороне, поднимающееся прямо из воды на высоту нескольких сотен футов. Сторона, обращенная к реке, заканчивается тонким шпилем, и от основания этого сооружения он тянется обратно к обрыву, как крыша церкви. Мы проплыли совсем близко от его покрытой шрамами ото льда стены, и медленное движение воды там указывало на большую глубину.

– Несомненно, – сказала Са-не-то, – кто-то из Подводных Людей должен жить там, внизу; они любят глубокие, тихие места.

Пройдя еще полмили, мы подошли к узкой полоске хлопковых деревьев и ив, кустов ежевики, окаймлявших берег; сразу за ними у подножия холма виднелась узкая ровная полоска поросшей травой земли.

– Почему бы не разбить лагерь? – спросила Сах-не-то. И, несмотря на то, что солнце стояло еще час в зените, я подплыл к пологому берегу. Вскоре мы поставили палатку на ровной полоске травы и устроили уютный лагерь. Затем, взяв ружьё, я пошёл по старой охотничьей тропе, которая шла вдоль гребня холма к далекой равнине.

Это была глубокая старая тропа, протоптанная бесчисленными копытами бизонов, вапити и оленей, которые проходили по ней в былые годы. Я был немало рад узнать, что ею всё ещё пользуются дикие обитатели долины. Здесь были многочисленные следы койотов и волков, а также отпечатки ног нескольких горных баранов и их детёнышей и длинные, сужающиеся к концу отпечатки копыт самца оленя.

– Если бы я только мог добыть тебя, старина, – подумал я, – как бы обрадовалась Са-не-то. С тех пор, как она покинула свой дом, она мечтала о ни-тап-и-вак-син, что на английском означает «настоящая еда». Птицу и тому подобное она могла есть, но мясо, по-настоящему свежее, было именно тем, что ей так хотелось.