И я погнался за оленем по крутому склону, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух и в то же время полюбоваться чудесным видом на долину, извилистую реку, скульптурные скалы и остроконечные вершины, раскинувшиеся по обе стороны. Все выше и выше, мимо глубоко врезанных бесплодных оврагов, мимо зарослей можжевельника и рощиц низкорослых сосен, и все время передо мной были следы большого оленя, манившие меня навстречу закату и сгущающимся теням ночи.

В конце концов, я был вынужден повернуть назад, так как в сумерках уже нельзя было разглядеть прицел винтовки. Я бежал вниз по склону холма. Земля была мягкой, и, как бы я ни прыгал, я не чувствовал толчков. Казалось, что прошло всего несколько мгновений, прежде чем я увидел палатку, светящуюся изнутри, как бледный опал. И тут я уловил аппетитный запах жареной курицы, кофе и других вкусностей.

Когда я присел на краешек нашей лежанки, по индейскому обычаю, и добрый повар поставил всё это передо мной, я возблагодарил судьбу за то, что даже в эти дни ещё осталось место, где можно укрыться от нестройных звуков цивилизации – даже от мычания скота – там, где когда-то царила природа. А потом, с удовольствием покурив, мы улеглись на уютной лежанке и заснули, а далеко в ущельях пели свои серенады койоты и волки. Пусть они долго избегают смертельных ядов и человеческих ловушек.

На рассвете мы снова были на плаву. Ночью дул теплый западный ветер, и тумана не было. Когда солнце поднялось над горизонтом, позолотив белые утесы и изъеденные временем песчаники по краям долины, мы подумали, что никогда еще не видели более прекрасного и причудливого творения рук природы. Сах-не-то была растрогана до слез. Я не знаю, в чем заключалась ее простая молитва восходящему королю дня; да, я знаю; но зачем повторять её искренние мольбы своему богу? Кто знает не больше ли от них пользы, как и от молитвы христианина его невидимому Богу?

Дыра В Стене! Кто бывал в верховьях Миссури, тот наверняка помнит эту удивительно тонкую и высокую стену из песчаника. С вершины высокого хребта она возвышается прямо над равниной, а затем спускается вниз на сотни футов, до уровня долины. Примерно в пятидесяти футах от места падения и, возможно, в двадцати от вершины несколько каменных блоков отвалились, оставив продолговатую зазубренную дыру. Когда мы увидели это, на мгновение сквозь нее засияло солнце, осветив немного горы и реку, залив их ярким светом, и оставив всю остальную долину в темных тенях. Ни один путешественник не был так внимателен к описанию физического облика местности, по которой они проходили, как Льюис и Кларк, однако в их дневниках я не нахожу упоминаний об этом удивительном чуде природы. Возможно, в их время это была сплошная стена.

Сегодня утром вдоль реки было множество канадских гусей. С каждой отмели и с каждой точки острова они выскакивали перед нами с оглушительными криками, которые эхом разносились от утеса к утесу в тишине утреннего воздуха. У меня было много возможностей сойти на берег и поохотиться на них, укрывшись за высокими берегами и зарослями ивняка, но у нас в лодке была одна толстая рыба, и этого было достаточно для наших нужд. В течение часа или более после отправления мы видели множество стай острохвостых тетеревов, которые, конечно же, собирались у берега реки на утренний водопой. Однажды несколько тетеревов носились среди стаи гусей, причем представители двух видов, по-видимому, не обращали внимания друг на друга. Как правило, в это время года тетерева приходили на водопой только раз в день, а остаток дня проводили в оврагах. Раньше, в августе, сентябре и октябре, пока стоит теплая погода, их всегда можно было найти у реки. Я бы не рискнул подсчитывать численность этих птиц в верховьях реки от Угольных Берегов, скажем, до старого форта Пек. На протяжении почти трехсот миль по воде их никто не тревожил, и они так же многочисленны, как и сто, а то и тысячу лет назад.