Кто знает, какие мотивы в искусстве создадут будущие якутские художники?

Ведь известно, сколько нового и интересного дали финские, норвежские и венгерские беллетристы. Кто же решится отрицать, что будущие якутские беллетристы, вышедшие из своего народа, не могут открыть совершенно теперь неведомые оттенки чувства, дать яркие, увлекательные картины нравов и быта?

Нет, будет время, когда якуты, дав свое, почерпнут обеими пригоршнями очень многое и из русской литературы.

Тогда «русский» Толстой будет в такой же степени и «якутским» Толстым.

Толстой бессмертен – он доживет до этого».

«Власть тьмы» Толстого перевел на якутский язык Василий Никифоров-Кюлюмнюр. Врач-якут Прокопий Нестерович Сокольников (1865–1917), выпускник Московского государственного университета, в 1898 году знакомится и на протяжении нескольких лет ведет переписку с Львом Николаевичем. Подлинными кумирами для якутской интеллигенции 1910-х годов были, помимо Толстого, Владимир Короленко и Максим Горький. На популярность Короленко, после отъезда не прерывавшего своей связи с Амгой, где он прожил трехлетнюю ссылку, повлиял Николай Афанасьев – один из лучших учеников школы Владимира Галактионовича в Амгинской слободе, ставший автором и редактором первых якутских независимых изданий.

Якутия находилась на культурном и экономическом подъеме, и этот период времени с 1905 по 1917 год ставил перед интеллигенцией новые вопросы, новые вызовы. Якутскую молодежь, самую активную часть населения города, волновали вопросы будущего страны и области. Это касалось в первую очередь вопросов национального выживания и возрождения.

Яркой иллюстрацией этих процессов стал журнал «Саха сангата» (1912–1913), появление которого газета «Сибирская жизнь» охарактеризовала очень позитивно: «Мелькнет яркое, светлое». В статье-рецензии на журнал автор, подписавшийся «И.К-в», дает свою оценку якутскому народу и интеллигенции: «Маленькое якутское племя, занимающее огромную Якутскую область, является наиболее культуроспособным народом тюркского происхождения. Заброшенное на крайний северо-восток, окруженное враждебной суровой природой, якутское племя не зачахло, как другие туземные племена, оно, напротив, развило изумительную энергию, приспособилось к суровым условиям и стало властелином крайнего северо-востока. Проявляя энергию в практической жизни, якутский народ, по-видимому, не отставал и в духовном отношении; народное творчество якутов изумляет своей художественностью, богатством слов и выражений.

В настоящее время некоторые явления жизни этого народа указывают на пробуждение национального самосознания. В свое время в сибирской печати сообщалось об открытии якутами своего национального клуба, едва ли не первого в истории инородческих племен Сибири. Культурная деятельность этого клуба, между прочим, выражалась в выпуске ежемесячных рукописных листков с разнообразным содержанием. К сожалению, за кратковременное свое существование якутский клуб не мог прочно объединить якутскую интеллигенцию. Но сама идея объединения жила в сознании лучшей части якутского общества. Найти связующее звено для такого объединения – такова была задача якутской интеллигенции, а таковым может быть только постоянный периодический орган печати при разбросанности малочисленной интеллигенции. И вот эта мечта основать якутский печатный периодический орган осуществилась выходом в июле пр. года якутского журнала «Саха сангата» («Якутская речь»). Теперь в Томске получен уже № 4 этого журнала.

Создание якутского печатного органа диктуется и новой жизнью области. Открытие пароходных рейсов из Владивостока к устьям рек Колымы и Лены, устройство колесного пути для соединения Якутской области с Амурским краем и, наконец, самое важное, вожделенье правительства на пустолежащие низины и береговые полосы рек в целях использования их для колонизации края и связанные с этим вопросы о земле-устройстве аборигенов области и пр., все это заставляет якутов поневоле стать в оборонительное положение»