– И что предлагаешь? – недовольно спросил я.

– Историческую справедливость. Полный пансион, – не раздумывая ответил он и разрушил пирамидку.

– То есть?

В голове не укладывалось, что человек не может жить самостоятельно и его придется содержать. Видимо, я ошибся, и ошибся потому, что поставил себя на его место. Я бы выжил.

– Мне нужен дом и готовая еда, – пояснил Давид. – Я так понимаю, бутерброды с ветчиной ты не сам готовил и греха в этом смысле на тебе нет? – он поднял брови вверх, широко улыбнулся и с таким выражением ждал моего ответа. Я чувствовал себя магом, у которого на смертном одре выманивают секреты мастерства.

– Хорошо, будь по-твоему. Я дам тебе дом, и в еде ты не будешь нуждаться, обещаю… Господи, как же эти аллюзии к раю начинают меня напрягать! – взмолился я.

– А ты расслабься. Забыли, забыли, а то опять дождь пойдет, а у меня вещи не досохли. Дыши глубоко, ровно, – Давид встал и посмотрел на горы. – Теперь надо решить, где поставить дом. Я бы, конечно, предпочел поселиться рядом с тобой, раз уж, кроме нас, тут никого. Если ты не против, конечно. Где ты живешь, на пляже или в горах? У тебя вообще есть дом, или, как бы помягче выразиться, ты вездесущий? Прости, пожалуйста, но меня всегда волновал этот вопрос.

– Давид, я не бог, я человек. Самый обыкновенный. Не знаю, как тебе это доказать, – я начал уставать от болтовни.

– С моей позиции, ты не человек. Я могу подыграть и притвориться, что поверил, но будет ли это честно? Рано или поздно тебе придется принять новое амплуа и научиться с ним жить. Не понимаю, чего ты цепляешься за свою человечность, ты же вполне успешный бог, судя по тому, как тут все правдоподобно. Надеюсь, Земля не плоская? – он сложил ладони вместе и изобразил рыбку.

– Нет, я проверял, – сказал я сквозь зубы.

– Тогда вообще порядок. Так что с твоим домом? – спросил он.

– Мой дом условно можно назвать домом. Это свет, в котором я появился здесь и откуда все пошло. Он недалеко отсюда, в саду, который я посадил в напоминание о своей прошлой жизни.

– Сад, говоришь… – многозначительно протянул Давид и склонил голову набок.

– Хватит, Давид, ты все опошляешь. Пойдем, раз решили, – отрезал я, задетый его намеком.

На раскаленных камнях одежда высохла, и он одевался, мурлыча под нос песенку:

– Я, конечно, всех умней, всех умней, дом я строю из камней, из камней…

В корзине он нашел бутылку воды и засунул ее в задний карман джинсов.

«Прямо как я», – подумал я. Он услышал и переспросил, что я имею в виду, и мой ответ его развеселил:

– В самом деле? – спросил он, с интересом осматривая свой гардероб. – Это твои вещи, ты так одевался и запихивал бутылку сюда? М-да… У меня такая же привычка. Выходит, мы с тобой не такие уж разные. Ты можешь дать зеркало? Я хочу посмотреть на тебя со стороны. На себя, но как бы на тебя. Ну ты понял.

– Нет, сейчас не могу. Я так не умею, – извинился я.

– То есть ты не везде волшебный? – поддел меня Давид.

– Не везде, – согласился я.

– Понимаю, ты только учишься, и тебе нужна особая обстановка и настрой, чтобы творить, – он подошел к истукану и погладил его.

– Давид, хватит меня смущать. В целом ты прав, но поговорим об этом позже, – я приободрился, чувствуя, что мы поладим.

– Хорошо, как мы пойдем, ваша невидимость? Будешь голосовым навигатором: поверните направо, поверните налево, теперь прямо? – спросил Давид и показал жестами направления.

– Поступим проще: следуй за единорогом. Люций, проводи Давида к дому, пожалуйста, – скомандовал я.

Последняя фраза была обращена к кустам. Кусты расступились, из них вышел виноватый Люций.