холод под ложечкой из-за того, что ни разу за все время,
пока учился стрелять из лука, замерять расстояние в даль-
номере и подсматривать в дверные щели, ни единого раза
я не целился, не подглядывал и не мерил… левым глазом.
Охранник все это время молча наблюдал и стоял как
оловянный солдат, упершись сцепленными ногами в одну
точку.
Запрыгав, как мог, вниз по буграм, я инстинктивно обер-
нулся. На вершине горы восседала обыкновенная Норма,
горделиво вздернув морду к небу и ко мне в профиль. Мне
74
показалось, будто на ее плечах, сбившись набок, висела
мантия. Из детских фильмов я помнил такую – белая с
черными вкраплениями. Но откуда здесь горностай?
– Ишь ты, воображуля! – проворчал охранник, глядя
в ее сторону. Оценки моему возвращению он не дал, но
выпендреж обезьяны его явно задел. На охранника, абсо-
лютно индифферентного типа, тоже оказывала влияние
зона.
До меня донеслось далекое:
– Чу-р-р-б-а-ч-о-к!
Обезьяна безошибочно определяла мою фигуру с пра-
вой ногой-костылем и левой рукой-плеткой.
75
ГЛ А В А 1 4
Не успел я осмотреться в новом месте, как свой харак-
тер стали демонстрировать глаза. С ними оказалось все не
так просто. Тот, который был по левую сторону от носа,
был по жизни типом довольным, ему приходилось меньше
напрягаться и реже работать. Левый глаз был доволен сво-
им положением, и, не в пример ногам, его устраивало тру-
долюбие его правого брата. Но одна деталь не давала ему
жить спокойно. Сам я того не помнил, но однажды мой
левый глаз, наверное, вместе с правым… другими слова-
ми, они оба увидели человека с невероятно глубокими го-
лубыми глазами. Трудяга и послушник, правый глаз сохра-
нил ровное отношение и посчитал, что, хоть и получился
от рождения коричневым, зато несет службу, и это будет
поважнее романтических голубых очей. Они не способ-
ны хорошо трудиться, думал правый, это не в их природе,
потому что голубые глаза могут только созерцать, но не
творить.
Но обленившийся к тому времени левый глаз воспылал
завистью и непременно захотел изменить свой прими-
тивный коричневый цвет на более возвышенный. Ему не
было дано права своевольно выбирать цвета или вообще
производить какие-либо незапланированные перемены,
поэтому ничего другого, как завидовать всем голубым
очам на своем пути, ему не оставалось. Позже левый глаз
76
открыл, что ему доступен вот такой трюк: ослабив кро-
хотные мышцы зрачка, он может лучше отражать другие
цвета, а особенно его любимый голубой, и таким образом
хоть на чуть-чуть приближаться к своему идеалу.
Разгадка того, почему мне так нравились оттенки сине-
го и голубого цвета, оказывается, скрывалась в желании
левого глаза видеть и отражать небесные цвета. Посколь-
ку небо в джунглях было почти всегда затянуто облаками
или скрывалось за сплетениями высоких ветвей, левый
глаз чувствовал себя несчастным и не находил себе друго-
го занятия, как попеременно завидовать то деловому пра-
вому брату, то верхним веткам деревьев. Правый глаз был
виноват в том, что из-за его усердия левому было нечего
делать, и еще в том, что правый был не обременен тяже-
лыми раздумьями, а работал и работал все время. Веткам
романтик завидовал из-за их близости к небу.
– Какой же ты глупец, – недоумевал я, – даже если
ветки могут смотреть, они увидят серое небо, се-ро-е!
Как ты примитивен, о мой левый глаз; твоя зависть слепа
и не соображает, к чему ревнует, – к пустому серому ме-
сту, к нулю!
Но и это бы ничего, пока в один момент у левого гла-
за не возник новый объект обожания. Выставленная на
высокую мачту и спрятанная среди деревьев камера сле-
жения не могла не зацепить внимания «пары». Правый