Легкий свежий ветерок, гуляя по зале, доносил ароматы цветов, деревьев, травы, чей-то счастливый смех. Взгляду открывался Сад Утренней Зари, где в нежной тени деревьев прогуливались деллафийцы, не уставая поражаться увиденному, с восхищением останавливаясь, чтобы поглядеть на кружащиеся пары и послушать бесподобную, ни на что не похожую музыку.
Среди танцующих она с удивлением увидела Юл-Кана, который со счастливым видом неуклюже хлопал в ладоши и притоптывал ногами в такт мелодии, ничуть не стесняясь и не скрывая своей детской радости. Это было такое комичное и трогательное зрелище, что вокруг великана образовалась целая толпа, которая хлопала вместе с ним, скакала, задирая ноги, смеялась и вела себя, как расшалившиеся дети, всецело отдавшись буйному веселью, поддерживая ихлака громкими криками одобрения.
Дели тоже немедленно присоединилась к ним, кружась вокруг камарленца, заливисто хохоча, прыгала и выделывала замысловатые па, начисто забыв о своем высоком присхождении.
– Смотри, Шалкай, я танцую, как вы! – радостно воскликнул Юл-Кан, хватая империту за руки и кружась вместе с ней. Его глаза счастливо блестели. Похоже, он, наконец, сбросил оковы оцепенения и теперь развлекался от души.
– Да! Да! – смеялась девушка в ответ. – Только не отпускай меня, иначе я упаду и разобьюсь!
Офицеры не принимали участия в этой сумасшедшей пляске, сидя в стороне с бокалами в руках и с улыбками наблюдали за происходящим.
– Мне думается, это какое-то групповое помешательство, – сказал Тасури, смакуя вино. – В этой неразберихе сам черт ногу сломает. Если не будет жертв, я очень удивлюсь.
– А, по-моему, все очень забавно, – отозвался Джанулория. – Только посмотрите на эти сияющие лица, вот воистину самые счастливые люди. А Юл-Кан-то как разошелся! Того гляди – лопнет от восторга, как мыльный пузырь. Не уронил бы он империту насмерть.
– Империта тоже хороша: скачет, как новорожденный харуб, – недовольно буркнул констат, который терпеть не мог танцы и не понимал всех этих дурацких кривляний.
Джанулория тихо рассмеялся, пролив несколько капель олии на одежду.
– Тасури, если ты не любишь плясок, то дай другим потанцевать. Наверняка они сравнивают нас с тремя мрачными тенями, что сидят, словно истуканы, и не понимают, как можно оставаться равнодушными, когда вокруг такое веселье.
– Офицерам не пристало кривляться и дергаться, словно в лихорадке. С меня достаточно и того, что я смотрю на это безобразное издевательство над телом, – категорично отрезал имберианец.
Т, ахьянец снова покатился со смеху, окончательно облившись вином.
– А что думаете по этому поводу вы, трайд? – лукаво спросил он, наполняя свой бокал.
Тот стоял, прислонившись спиной к колонне, и задумчиво наблюдал за танцующими. Больше всего его интересовали Юл-Кан и империта, что отплясывали в самой гуще, став самой экстравагантной и зажигательной парой на площадке, и даже получили за это приз – поездка на водопад Санайль в любое время на сутки. Он не сразу ответил, глядя на их ошеломленно-восторженные лица.
– Ты что-то спросил, Джанулория? – наконец отозвался офицер.
– Мы тут обсуждали с Тасури эти дикие пляски, и я поинтересовался, что вы думаете об этом? Еще олии, трайд?