Это так называемый эффект варвара, старинное поверье, состоящее в том, что если в картинную галерею запустить дикаря, то он бегло осмотрев картины, обязательно надолго замрёт перед общепризнанным шедевром, так что настоящие знатоки и ценители искусства, зная эту наивную хитрость, сразу же идут к произведению упрятанному куда-нибудь в самый дальний закуток. И найдя действительно стоящую работу, старается не спускать уж с неё глаз, и покупку не откладывать, так как художник, не будь дурак, обязательно постарается подменить её наспех намалёванной копией.

И, раз уж речь зашла об отличиях, идеология художников, в отличие от бредовой и путанной идеологии деятелей литературного фронта, ясна и кристальна чиста, чиста как огранённый алмаз, разумеется до тех пор пока литераторы не сунут и туда свои наглые носы, и не наплодят всяческих измов.

Художник ― это просто образ жизни, его картина, что чрезвычайна важно, вовсе не должна претендовать на звание произведение искусства, а большая часть претензий в недостатках и огрехах легко пресекается фразой «художник так видит».

Хотя, чтобы закончить с абстрактными рассуждениями, и перейди наконец к описанию необычного происшествия, случившемуся в этот ясный летний денёк в планетарии, следует заметить, что внутренняя иерархия поэтов по своему чрезвычайна любопытна. Именно внутренняя, а не та о которой сообщают наивному читателю или слушателю лекторы, искусствоведы, филологи etc.

Иерархия поэтов целиком и полностью состоит из отрицательных величин и венчается нулём. Если бы речь шла о мастеровом-ремесленнике, например сапожнике или столяре, то его творческий путь можно уложить в примерно такую вот иерархию оценок:

«криворукий», «неопытный», «неумелый», «подмастерье», и затем: «опытный», «мастер», «мастер супер класса».

У поэтов, будь они столярами, она бы закончилась на «подмастерье», дальше никаких поощрительных и хвалебных определений нет.

Никакого «гамбургского счёта» разумеется не существует в природе, это пустая трескотня полупокеров, ничего этого просто нет. Этого детского и бессмысленного спора о том кто сильнее кит или слон, просто не может быть в высоком искусстве стихосложения, это просто такая особая форма гипноза.

Разумеется художники, или артисты, или музыканты, конфликтуют между собой не менее литераторов, но дело в том что для художника «мазила», или «косоглазый» не более чем бытовые ругательства, а у писателей, намного более обидное определение «графоман» означающее психическое заболевание, чрезвычайно плодовитого идиота, излагающего, по странному капризу, или по причине того же идиотизма, не устно а письменно, это обидное выражение является не бытовым ругательством, а вполне официальным определением и даже литературным термином.

Но беглый осмотр произведений, выставленных на продажу в престижнейшем месте, да ещё и с большим людским потом, огорчал и обескураживал.

Как будто бы художники, вооружённые совершенной идеологией, выбравшие для себя прекрасный образ жизни, свободный и мудрый, всеми силами устремились вдруг в соседний лагерь, к литераторам, существам вздорным, поверхностным, тщеславным, и склонным к сиюминутным увлечениям.

Какая-то суетливость сквозила в их работах, какая-то чрезмерность. Ведь задуманного нужно достигать минимальными средствами, лёгкими штрихами, иначе это уж не попытка искусства, удачная или нет, а полное непонимание самого предмета искусства.

Некоторые, и упаси нас боже смеяться над творческими экспериментами, но некоторые даже посыпали речную волну мелко истолчённым стеклом, для пущего эффекта, стремясь вот таким вот средством предать завораживающий блеск и игривость волны, а некоторые, вероятно отчаявшись и надеясь на снисхождение публики, вдруг объявляли себя не просто художниками, а художниками божественными, в смысле окунувшимися с головой в религиозную тематику.