Врач должен быть в состоянии войти к больного, чтобы увидеть ясным зрением все, что открывается естественному взору. Не менее ясно видеть глазами понимания, чтобы быть толкователем состояний, указывающих на выздоровление или смерть. Врач – это историк болезни, и поэтому, прежде чем писать, он должен ясно видеть все, что можно знать о процессе излечения, проявляющемся в различных симптомах.

Глаза могут быть в полном порядке только при идеальном здоровье, не меньше, чем разум, рассудок и дух. Несколько лет назад наступила многонедельная засуха. На некоторых лугах и пастбищах трава казалась мертвой, не способной расти. Все оттенки зелени исчезли, но пошли теплые дожди, и через несколько дней появился зеленый ковер, похожий на плюш по своей мягкости и нежности.

Таким образом, прогресс в лечении больного можно прочесть на его языке, на коже, в глазах, где есть и зрение, и понимание врача, чтобы видеть и изучать своего пациента.

В течение многих лет я входил в палаты больных больным человеком, я был жертвой этого чудовища – диспепсии, или, если называть ее более современным именем, несварения желудка.

В зрелом возрасте мой желудок начал всерьез жаловаться на свои задачи, и для восстановления его сил была приобретено большое количество горькой эссенции. Мой рот был набит зубами сладкого вида. Поэтому мой ужас перед приемом лекарств намного превышал более мягкие протесты желудка. Ни малейшей пользы от моих лекарственных страданий не было, и на этом все рутинные процедуры с моим желудком закончились. Мое сильное отвращение к вкусу сильных лекарств заставило меня как можно реже давать их другим ртам во время лекарственного периода моей практики, когда я верил в силу лекарств.