Тридцать шестой день без еды.

«Врач, исцели себя сам!» В этих трех словах заключен целый мир сарказма, ведь единственное преимущество врача перед обычными людьми заключается в том, что он может самостоятельно принимать лекарства. Как правило, он делает не больше для предотвращения телесных недугов, чем другие люди и точно так же может стать жертвой вредных привычек.

Мне кажется, что в пропорциональном отношении столько врачей становятся рабами табака, опиума в той или иной форме и алкоголиков, сколько можно найти среди любого другого класса людей. Они с такой же вероятностью становятся жертвами различных хронических недугов, как и другие люди, и с таким же бессилием облегчить эти болезни. Каждый день я вижу, как врачи приходят в дома больных с горящими сигарами и сигаретами, сигнализирующими о расстройстве нервной системы, убаюканной никотином, как в комнаты, где должен царить чистейший воздух небес, входят оживленные табачные дымы.

Где в этом мире найдется добродетель, которая принесет хоть какую-то практическую пользу, если ее жизненная сила не будет заключена в примере, а не в наставлениях? Кому, как не врачу, необходимо входить в комнату больного с чистейшим дыханием, чистейшим языком, светлыми глазами, чистейшим цветом лица, сияющим ликом и с душой, свободной от оков или привычек, которые оскорбляют и лишают сил? Где логика в том, чтобы нанимать больных, чтобы кормить других больных? Разве не болен сам тот врач, чьи нервы настолько переполнены болью, что нуждаются в частых успокоительных, которые можно найти только в сигаре или в сигарете, к тому же разрушающие вкусовые нервы? Разве он не очень болен, когда эти нервы требуют более крепкого алкоголя?

Здоровье и нравственность, если их ежедневно демонстрировать, заразительны не менее, чем мужество и страх. Ни один врач не сможет проявить себя с лучшей стороны в палатах больных, если он сам находится в рабстве у болезни или дрянной привычки.

«Врач, исцели себя сам!» Врач, как случилось, что ты сам нуждаешься в исцелении, и чего ты стоишь, если не можешь ни предотвратить болезнь, ни вылечить себя своими же лекарствами? Что толку другому человеку говорить праведно, если в тебе самом нет добродетели?

Болезни, вредные привычки притупляют все особые чувства, тончайшие инстинкты и вкусы, ослабляют способность ясно рассуждать, делать правильные выводы, делать мудрые заключения. Только здоровые люди обладают той надеждой, которая проистекает из резервных сил, сил, не растраченных из-за приобретенных болезней и нездоровых привычек. Отличное здоровьем – это сила не меньшая, чем мужество или страх.

Генерал Грант, человек, самодостаточный, лишенный страха, подавил восстание одним предложением: «Я буду сражаться на этой линии, если на это потребуется все лето». Это предложение сделало каждого человека в его армии похожим на Гранта по смелости и уверенности. Грант в расцвете сил мог попыхивать сигарой, командуя всеми армиями своей страны, но сигара в конце концов разрушила его жизнь, и не нашлось врача, который вмешался бы, чтобы предотвратить одну из самых мучительных смертей.

Где логика в том, что больные пытаются лечить больных? Этот вопрос будет чаще задаваться в грядущем времени, когда пристройка аптеки к больничной палате станет намного меньше, чем сейчас.

В палатах больных, как нигде, изучается выражение лица человека. И если линии не закрыты туманами и облаками болезни, то признаки здоровья можно различить гораздо четче.

Сейчас под моим присмотром находится человек, чья душа имеет огромную форму, а интеллект, разнообразные вкусы и приобретения настолько высоки, что жизнь на земле стоит того, чтобы ее прожить. Его долгое хроническое местное заболевание не ослабило его способности читать во мне признаки надежды, как, мне кажется, никогда раньше. Никогда прежде я не чувствовал такой необходимости входить в палату больного с большим запасом общего здоровья. На данный момент ему кажется, что я держу перед его глазами ключи от жизни или смерти.