– Я набрала, – крикнула мама и положила трубку передо мной.

– Громкую связь.

– Хорошо, – мама была напугана, да и понятно, мое поведение и состояние наводило не только ужас…

– Это очередной приступ, Е. Б. Я не могу двигаться, меня, будто, парализовало, я просто не понимаю, что вокруг…

– Что происходит? Какого *** здесь происходит? – закричал отец.

– Не ори на нее! – встала на мою защиту Е.Б. – Даже не смей повышать на нее голос. Ее воля, и тебя бы больше не было. Адри, детка, – обратилась она уже ко мне, – все нормально, я уже еду, слышишь, я скоро буду, тебе лишь нужно выйти на свежий воздух.

– Да, я….

– Не говори ничего, слушай меня.

– Мне больно, мне так больно.

Я медленно спускалась по лестнице, но каждый шаг сопровождался новыми ударами пламени, который испепелял меня изнутри, как будто тысячу иголок медленно проходили через мое тело.

– Я знаю, моя девочка, знаю, потерпи. Я уже подъезжаю. Ты на улице?

– Да, но я не могу дышать, огонь… он не дает мне вдыхать воздух. Я… задыхаюсь, – я схватилась за горло и упала на колени.

– Это тебе так кажется. Адриана, ты можешь его контролировать. Помнишь, как мы вместе тренировались в спортивном зале? Да? Вспоминай, как я учила тебя медитировать, ты же с Дмитрием отказать заниматься этой «ерундой», а мы с тобой сидели долго. Помнишь? – Она попыталась ухватиться за приятные воспоминания, чтобы я оставалась собой. И у нее получилось. Время, что мы провели вместе с Е.Б., было лучшим, и эти воспоминания не затмить никогда и ничем.

Я недолго просидела на снегу одна, как мне показалось, прошло минут пять, прежде чем она приехала. Она выбежала из машины и кинулась ко мне. Рядом со мной лежало поваленное мною дерево: ствол был черным, а ветки были разбросаны по всему двору. Е.Б. чуть ли не упала около меня, но смогла удержаться на ногах и потом спокойно села передо мной. Она прижала меня к себе, и я слышала, как быстро бьется ее сердце. Мне не было страшно, но я хотела плакать; боль уменьшилась, но импульс отдавал по всему телу.

– Все хорошо, я рядом, Адри, я тут.

Я увидела маму в окне, она стояла и смотрела на нас. Она была не просто подавлена, потеряна, я бы сказала, ведь она не знала ничего и помочь мне не могла, а видела, как плохо мне было.

– Мы так не сможем.

– О чем ты? – спросила Е.Б., не успевая за ходом моих мыслей.

– Я не могу продолжать мучить ее. Просто я вижу это – ее чувства, мама так страдает, видя меня в таком состоянии.

– Так становись лучше для нее, веди себя естественней.

– Как?

– А ты постарайся.

– Почему я? Почему именно со мной все это происходит? – Я уткнулась носом в Е.Б. и обняла ее еще крепче.

– Потому что ты способна с этим справиться.

– Да, ты права. Я же обещала себе, что стану строже, сильнее духом, уверенней.

– Ты не можешь просто так уйти, не объяснив ничего, – мама стояла на кухне, не поворачивалась ко мне лицом, а я боялась увидеть ее слезы.

– Поэтому я и ушла, не из-за отца, а потому что теперь, когда все зашло слишком далеко, появится намного больше вопросов, и я не смогу на них ответить. В.Б. вчера сказал правильно.

– Тяжело терять ребенка.

– Ты не теряешь… – Ком встал в горле, и дыхание перехватило, но я была непреклонна.

– А что, по-твоему, происходит?

– Ты не теряешь меня. Мам, нет.

– Тогда почему у меня такое чувство, будто тебя вообще нет больше в моей жизни?

– Все так запуталось, прости.

– Иди, надо – иди, я не буду больше держать тебя. Захочешь – двери этой квартиры всегда для тебя открыты, поговорить – пожалуйста, все сделаю, что попросишь, но больше заставлять тебя не буду, нет смысла…

– Он есть, но если бы ты сама все поняла…