– Не верится, что ты усадила его на лошадь!

– Он пытался меня сбросить! – жалуется Драммер.

– Не пытался! – возражаю я.

Мо приспускает солнечные очки на веснушчатый нос:

– Ребят, есть хотите?

– Ага, чертовски! – Драммер тут же начинает рыться в ее сумке.

– Только ботинки сними – все покрывало испачкаешь!

Мо тычет его в ребра босой ступней, но Драммер не обращает внимания и начинает угощаться булочками. Мо протягивает мне флакон с кремом от загара:

– Намажься.

– Нет, спасибо. От этой штуки больше вреда, чем от солнца.

– По-моему, это уже теория заговора, Хан, но дело твое.

Она снова начинает подпинывать Драммера, пока тот не снимает ботинки.

– А где Люк? – спрашиваю я.

Вайолет кивает в сторону деревьев:

– Как обычно, не в духе.

Драммер облизывает липкие пальцы и хватает Вайолет за руку:

– Поплаваем?

Он тащит ее к Провалу, не обращая внимания на протестующие крики о том, что она только с утра выпрямила волосы. Драммера такими штуками не пронять.

– Не приезжай к Провалу, если не собираешься промокнуть, – дразнит он. – Причем промокнуть до нитки.

Он подхватывает Вайолет на руки, швыряет в воду и сам ныряет следом.

– Эй, вы! Ну не при людях же! – кричит на них Мо.

– Он ведь не… Они не… – начинаю я и замолкаю.

В шестом классе наша компания заключила договор: Чудовища не встречаются с Чудовищами. Скрепить его кровью была моя идея, и до сих пор мы соблюдали это правило.

Я стягиваю с себя майку и снимаю шорты, оставшись в том же оранжевом купальнике из «Уолмарта», в котором была в прошлом году.

– Возьму булочку, – говорю я Мо.

Она открывает пластиковый контейнер и протягивает мне булочку с черникой, еще теплую. Потом вытягивает из сумки две бутылки пива «Бад лайт».

– Брат купил для нас. Будешь?

Я качаю головой. Мой отец – шериф округа, и его заместители иногда патрулируют на озере. Меньше всего папе нужно, чтобы собственную дочь притащили в участок за распитие алкоголя несовершеннолетними. К тому же я потеряла мать в пьяном ДТП, когда мне было шесть лет.

Незнакомые люди просто с ума сходят, когда слышат об этом. Начинают похлопывать меня по плечу, называя «бедняжкой», а одинокие женщины флиртуют с моим папой – мужественным вдовцом, воспитывающим дочь в одиночку. Мы с папой этого терпеть не можем, но позволяем им подлизываться. Все же лучше, чем добивать кумушек откровением: моя мать и была тем пьяным водителем.

В той аварии она не погибла, а вот другой водитель умер на месте. В общем, мою мать осудили за вождение в пьяном виде и непредумышленное убийство. Мой отец еще служил заместителем шерифа, когда арестовывал ее. «Закон есть закон, Букашка». Мама умерла в тюрьме два года спустя от инфильтративного рака молочной железы. Но я не виню болезнь в том, что лишилась матери. Нет: в каком-то смысле в ночь той аварии я потеряла обоих родителей.

Не то чтобы я совсем не пью – иногда бывает. Но я стараюсь не попадаться. Поэтому и решила сделать карьеру в органах правопорядка. Лучше уж водить полицейскую машину, чем кататься в ней сзади. Возможно, в этом и состоит разница между мамой и мной – пожалуй, разница единственная, но и самая важная.

Мо возвращает лишнее пиво в сумку, вытаскивает ледяную бутылку лимонада и прикладывает ее к моей ноге. Я вскрикиваю. Она кивает в сторону Санни:

– Наверное, в любом случае не стоит пить, а потом садиться на лошадь, верно?

Я со смехом открываю лимонад и делаю большой глоток.

– Пожалуй, не стоит.

Мы устраиваемся вместе на покрывале и смотрим, как купаются Драммер и Вайолет. Телефон здесь ловит хреново, поэтому мы с Мо делаем десятки фотографий и видео, чтобы потом выложить их в соцсетях.