– Если я не уйму свое волнение, ты рискуешь получить невесту, чье поведение будет совершенно неуместным. Ведь я могу дать волю эмоциям, а это, насколько я знаю, не совсем почтительно. Из-за переживаний глаза будут красными, а кожа посереет, тогда я не буду настолько красивой, – сев на край кровати, она стала шнуровать свои кожаные сандалии. – Мне нужно прогуляться немного.

– Я хочу, чтобы моя женщина осталась со мной, – скорчив капризное выражение лица, он потянулся за ее рукой.

Девушка перехватила жест и, быстро поцеловав его в лоб, тихо прошептала:

– Добрых снов.

Легким движением Элисфия оказалась у двери и скрылась за ней.

Комната Рамона располагалась в конце коридора на втором этаже. По пути к лестнице Элисфии следовало пройти мимо двух комнат, которые принадлежали другим членам семьи. Она надеялась, что все спят, но, к сожалению, услышала голоса, доносившиеся из гостиной на первом этаже. Остановившись у края лестницы, девушка прислушалась.

– …Если ничего не делать, мы обречены, – тихо сказал женский голос, принадлежавший хозяйке этого дома Рьяне Фотсмен.

– Сколько еще нужно времени? – устало спросил мужчина, глава семейства Грир Фотсмен. – Он не слезает с нее ни днем, ни ночью, значит, с ней что-то не так. Я не уверен, есть ли вообще смысл в этой свадьбе. Можно найти для него более подходящую невесту, которая родит ему наследника.

– Ты же знаешь, он любит ее. Это было его желанием взять в жены эту… К тому же в этом городе ничего невозможно утаить. Все давно обо всем знают и, если мы отменим церемонию, что о нас скажут?

– Перестань, – лениво протянул мужчина. – Она всего лишь игрушка для него. Мальчик наиграется и образумится. Насчет отмены свадьбы – не вижу в этом ничего постыдного. Девчонка без приданого и без рода. Если бы не мы, ее прирезали бы, как козу на площади, и забыли бы ее имя. Она нам еще спасибо сказать должна.

Элисфия не стала дальше подслушивать, она хотела лишь одного – выйти на свежий воздух. Спустившись по лестнице, девушка оказалась в небольшой гостиной. Стены комнаты были сложены из белого камня и увешаны картинами предков рода Фотсмен. В центре комнаты стоял большой резной стол на шесть персон, заставленный вазами с цветами и столовым серебром. Четыре больших окна были занавешены плотной тканью цвета морской волны, у противоположной стены располагался камин, занимающий практически всю ее ширину. В детстве Элисфия любила разглядывать диковинные узоры, вырезанные на нем, и сочинять различные истории.

Грир и Рьяна Фотсмены сидели на мягкой софе и пили травяной чай перед сном. Чтобы выйти из дома, девушке следовало пройти мимо них. Разумеется, незаметно это сделать было невозможно.

– Ты почему не в постели, дитя? – приторно улыбнувшись, спросила Рьяна, словно не было слов, сказанных ею минутой ранее.

– Мне хочется прогуляться, очень душно.

Элисфия старалась не смотреть ей в глаза, с Рьяной у них были очень странные отношения: женщина могла в один день вести себя с девушкой как заботливая мать, а в другой – хуже стражника в тюрьме. Ее настроение было очень изменчивым, только по отношению к своим детям она всегда была добра и приветлива.

Рьяна была красивой женщиной – круглолицая, златовласая, некогда мечта всех местных неженатых мужчин. Ее глаза

цвета неба всегда были подернуты влагой и обладали проницательным взглядом. На плечи Рьяны поверх ночной сорочки из белого хлопка был накинут бархатный халат зеленого цвета.

– А разве не слишком поздно разгуливать по улицам города одной? Что, если тебя кто-нибудь увидит? Что тогда о нас скажут? Что невестка, едва обручившись, гуляет не пойми где и с кем? – Рьяна улыбалась настолько широко и приторно, что, казалось, от натуги у нее сейчас лопнут щеки.