Глава 4

– Смотри, какая фигня, братан! Ты вообще слышал, как поёт Бэннон? Это же чистой воды шведская школа!

– В чём, блять? Нигде, кроме Швеции, фрай-скримом не поют?

– Во-первых, Бэннон не поёт фрай-скримом, учи матчасть! “Concubine” – это чистой воды шрайк. А во-вторых, если тебе не нравится пример с вокалом, посмотри на ритм-секцию! Бэн Коллер буквально живёт двойной бочкой. А про Курта Бэллоу я тебе вот что скажу, сынок! Он, как любой уважающий себя продюсер, должен уважать шведскую школу. Тыкнись в любую строчку Billboard за последние 20 лет, и я тебе голову даю на отсечение: в продюсерах как минимум один швед!

– Господа, господа! – в диалог с пьяным мужичком вмешался Кирилл, пытаясь не то отстоять честь и славу нашей компании, не то просто спровадить его куда подальше. – Я уверен, что мой друг имел в виду, что краст-панк, ровно как и металкор, пережили очень много волн, и если копнуть поглубже, всегда можно найти какие-нибудь сходства!

– Так в том-то и дело, сынок! Вы бы послушали ранний британский краст, который стренчкор. Это же чистой воды, мать его, Моторхэд! А ты посмотри, что с ним шведы сделали! Disfear, Victims, Martyrdöd, Skitsystem. Это глухим надо быть, чтобы весь этот хаос не расслышать в Converge!

– Да речь вообще ни о том! – вернулся в разговор я, осушив очередной стакан пива, глядя на то, как мой собеседник, кажется, смотрел на меня сквозь широкоугольную призму, и откинувшись на диван. – Во-первых, Курт Балу! Как медведь, только ударение на первый слог! Во-вторых, мы о чём-то говорили? Если мы захотим делать фестиваль, то не будем звать Converge и Wolfbrigade на одну сцену, чтобы не мешать публике, ибо даже не все они знают о существовании друг друга. Или, во всяком случае, не в один день хотя бы.

– Ну так вот и я о том же! – сказал широкоугольный мужик. – Аудитории нужно объединять!

– Дядя, – снова попытался внести в разговор хоть крупицу смысла Кирилл. – Вы знаете, сколько стоит привезти Converge? 100000 долларов! Мы с моим другом можем только по 25 баксов скинуть. Захотите быть в доле – вот тогда и поговорим.

И в это самое время, как бы вроде невзначай, но с определённой долей злости, кашлянула Настя, как бы намекая нам, что вообще-то мы сидим в баре и отмечаем её День Рождения, и она явно не это имела в виду, когда просила меня «поговорить с пьяным мужланом, приставшим к нашему столику».

Икая, я поднял глаза, посмотрел на неё и стал двигаться по часовой стрелке. Маша, благодаря которой мы косвенно познакомились; девочка, которую я не знаю, но фотки в купальнике которой я бы непременно заценил; маленькая Линда, которая заказывала четвёртый май-тай подряд и не пьянела; я; помятого вида небритый рокер, которому было сильно-сильно за 30 и который доебался до нас, видимо, потому что скучал или почуял в нас с Кирюхой родственные души; ну и, собственно, Кирюха, который подскочил, не позволяя нашему новому знакомому приближаться к нашим дамам – мало ли что?

На чём мы, в итоге, сошлись, я уже слабо помню. Помню только слегка опечаленное лицо Насти, и свой последний тост перед тем, как широкоугольный объектив превратился в кабину вертолёта. “Настасья, мы может и не созданы друг для друга, но ты всегда была мне другом_.

Трезвый бы я, без сомнения, насторожился не на шутку, но об этом я подумаю завтра! Converge, к слову сказать, я практически не слушаю. Ознакомлялся, конечно, с базовыми альбомами типа “Jane Doe” и “Axe To Fall”, но я, по большей части, просто выёбываюсь своей наслушанностью. Кто-то скажет, что это похоже на таблер-девочек, которые признаются в любви Курту Кобейну, но слышали два-три самых популярных трека.