Секунда – и кусок пиццы летит прямо в него. В этот охуевший в край еблет. Девушка визжит. Дэн закрывается руками. Кирилл пока сидит, не понимая, что произошло. Хватаю и закидываю второй кусок. А вот третий он уже мне не даёт.

– Ты ебанутый совсем? – кричит он, басист-победитель, не своим голосом. – Пол-кухни мне расхуячишь!

– Увидимся в суде, уёбок! – я тянусь к своей главной удаче и заклятому врагу через стол, но Крипи хватает меня сзади за грудь и старается оттянуть.

– Ага, посмотрим, что ты ответишь на вторжение и нападение!

Всё остальное как в тумане. Даже не то чтобы в тумане, а как будто на очень быстрой перемотке. Прихожая, куртка, коридор, лифт, зеркало. Помню только долетающий до нас запоздалый крик нашего экс-участника: «Вот об этом я и говорил, Кирилл! Именно об этом! Имей достоинство!»

Мы снова в лифте. Я настолько пребывал в непринятии происходящего, что даже не понимал, движемся мы вниз или вверх. Кирилл, как всегда, молчал, а я уставился на нас обоих в зеркало лифта. О чём, чёрт возьми, говорил этот хлыщ и что отличает его от нас? Ну, наверное, он не такой прыщавый, как я. И волосы у него более ухоженные. И не сутулится, как я. Про одежду вообще молчу. А что значит это его «играть за победителей»? Типа я неудачник, потому что не тусуюсь со всеми подряд и не лижу всем жопы? Или я не тусуюсь со всеми подряд, потому что неудачник? И что он имеет против моего характера? Свой-то он видел, звёздный мальчик? На всё готовенькое приходит и рад. И это я не про группу. У него куча оборудования и коллекция всего на свете. Откуда, вы думаете? Хорошая работа и президентские гранты? А вот и хер! Отец – нефтяник, мать – директор магазина. А у меня? Отец – тунеядец, который имел какой-то мутный и неприбыльный бизнес, развёлся с матерью-бухгалтером, да их развод, когда мне было 14.

У Кирилла не лучше. Отец умер, и ещё не шибко зрелый Крипи стал мужчиной в семье. Зарабатывать он умел, но делал это, по большей части, руками и ногами: курьер, грузчик, промоутер. Деньги он, как и я, скрёб. Но, в отличие от меня, распоряжался ими более рационально. Зато я считал себя более симпатичным. Кира у нас пухлячок с просвечивающейся щетиной, которая только сейчас начала превращаться в полноценную бороду. Высокий, но немного несуразный. Руки у него были огромные, а глаза раскосые, как у азиата, и терялись на этом квадратном лице с вечно красными щеками и носом-картошкой. Архетип «Славный малый». Настоящий друг, но жуткий флегматик. Даже сейчас, спрашиваю у него про ситуацию, а он молчит. Наверное, прокручивает слова Дэна. Но я-то не пользуюсь безграничной добротой своего барабанщика! То есть он мне помогает, но я всегда помню об этом и ценю! Если я и подталкиваю его к каким-то авантюрам, то это явно не во вред ему. Ну, кроме разборки за «Правдой». И кроме того случая, когда я уговорил его одолжить группе на фестивале его барабанный пластик, а они так и не вернули. Ну и ещё когда я хотел покрасоваться перед девчонками и слегка подтрунивал над ним. Или не слегка, а жёстко застебал, чтобы на его фоне быть крутым. И, наверное, кроме сегодняшней неловкой встречи с бывшим участником. Но есть друзья и похуже, это точно! Я вам всем докажу – и Дэну, и Маленькой Линде. Пускай всю дорогу до метро мы с ним совсем не разговариваем. Это стресс для нас обоих, и мы это прекрасно знаем. Завтра я придумаю новый план, и мы вместе приступим к его осуществлению! А пока в метро можно и музыку послушать. Куда я всегда наушники деваю? Сунув руку во внутренний карман куртки, я нащупываю маленького нефритового дракона. Ты украл мою славу, я украл твоего дракона. Я проиграл битву, но не войну.