– То есть вы, Виталий, не знаете, кто прятал картину? Прабабушка в блокаду или кто-то до неё?

– Не знаю, – Виталий пожал плечами. – Прабабушка никогда не упоминала о картине. Она вообще очень переживала, что ей пришлось разобрать на части парюру. Винила себя в упадке рода Крошинских. Что это всё из-за того, что она не сохранила драгоценности. А про портрет даже бабушка маме ничего не говорила. Скорее всего, она и не знала.

– Ну, думаю, что с реставрацией Илария справится и без меня. Картина не в самом плачевном состоянии. А вот с исследованием придётся попотеть, – Семён Аркадиевич степенен и неспешен как обычно. – Давайте уточним, вам эта картина важна как семейная реликвия? И если мы достоверно не узнаем, кто на ней изображён и кто автор, а лишь приблизительно оценим художественную стоимость полотна, то вы не сильно расстроитесь?

– Думаю, что не сильно, – Виталий задумался. Правильно, семейные ценности – это, несомненно, хорошо, но деньги – более ходовая валюта. И лучше знать, какими активами обладаешь. – Примерная стоимость меня тоже устроит.

– Что ж, я тогда пойду. Подумаю, с чего начать поиски автора. А акт реставрационных работ подписывайте с Иларией, – Семён Аркадиевич пожал всем руки, ободряюще похлопал Ларьку по плечу и откланялся.

Как только дверь закрылась за ушедшим, Илария вцепилась в Виталия мёртвой хваткой бультерьера. Ей не впервой быть ответственной за работу. Уверен, что справится. Но вот её интерес к жизни Виталия меня напрягает.

– Скажите, Виталий, а есть ещё картины, оставшиеся вам от родственников? Вы же упомянули, что они были зажиточными.

– Есть коллекция картин – миниатюр, которую прабабушке удалось сохранить в эвакуации. Как она их вывозила, не знаю. Всего 9 полотен.

– А они оценены? Авторы известны?

– Да, составлен полный каталог миниатюр, – Виталий взглянул на Ильку с интересом. Чисто мужским таким интересом.

– Можно на них взглянуть?

– Да, конечно, когда вам будет удобно, – разулыбался на все свои отбелённые зубы.

– Тогда дайте свой телефон, я позвоню, прежде чем приехать.

Виталий кивнул и вытащил визитку из кожаного портмоне.

Я хотел уже возмутиться, что при мне назначаются свидания, но не успел.

– Я позвоню на днях, – пропела эта маленькая поганка. – А вы упомянули про дневники. Принесли с собой?

– Да, конечно, я их в меру своих возможностей прочёл. Упоминаний про картину там нет. Хотя очень интересная информация про саму парюру. И я бы хотел поговорить по этому поводу в более узком кругу. И заключить договор на поиск драгоценностей с комиссией, скажем пять процентов от оценочной стоимости найденного.

Я задумался. Розыском пропавших предметов искусства нам иногда приходилось заниматься. Для этого и других неофициальных поручений как раз и числился в штате Костик. Человек, знакомый с половиной, если не больше, жителей Санкт-Петербурга. У него есть связи, знакомства и нужные люди в любых организациях, службах или комитетах города. Костик тусуется как среди богемы и элиты, так и среди чиновников, при этом умудряется при необходимости найти подход к любой озлобленной тётке даже в регистратуре городской поликлиники или в архиве жилконторы. А уж «уши и глаза» среди обитателей подворотен стоят у Кости на довольствии. Не единожды мы успешно эксплуатировали его связи в своей работе, да и по жизни тоже. Найти хорошего врача для мамы, помочь поступить в университет папиной племяннице или подыскать прибыльное место для автосервиса Игоря – с этим всем и не только припеваючи справится наш Костик.

– Давай подробнее, чего от нас ждёшь, я потом приглашу Костика с договором.