До того момента, когда мы не обнаружили гребень, браслет считался выдумкой. Но когда в Берлине один очень уважаемый искусствовед подтвердил подлинность диадемы-гребня и её принадлежность к большой парюре Крошинских, мы убедились, что там действительно есть крепления для дополнительных деталей. Но, где искать браслет, не было ясно.

Эта парюра не была широко известной, так как сделана предположительно придворным мастером-ювелиром для опальной Крошинской незадолго до ссылки, и в свет её не надевали. Но, при всём при этом, в семье моей существует легенда, что изумруды были подарены самим королём своей фаворитке по большой любви. Имён короля и любовницы история не сохранила. Может, и выдумки всё это. Только и прабабушка, и бабушка свято верили в то, что эти украшения приносят удачу только роду Крошинских. И ещё их нельзя разделять, иначе и новых, и старых владельцев частей парюры ждёт несчастья. Прабабушка очень переживала, что ей пришлось разделить украшения, тем самым она обрекла на гибель других членов рода. Но это уже из области мистики и вопроса веры, – Виталий развёл руками и продолжил:

– И вот совсем недавно мне удалось закончить выкуп всех комнат в квартире на Гороховой улице, чтобы объединить их в одну квартиру, которая некогда принадлежала моей семье. А во время ремонта за одной из стен, которая оказалась вовсе не стена, а фальшьпанель, упакованная в старую газету и обёрточную бумагу, была спрятана картина. Картина женщины в шикарной большой парюре с изумрудами. Кто это женщина, мы не знаем, скорее всего, именно та опальная Крошинская, а может и Магда, её дочь, что осела в Петербурге. Автор портрета тоже неизвестен. В подрамнике ещё были спрятаны два дневника моей прабабки Магдалены. Я их тоже принёс, хотя они частично написаны на польском языке и пострадали от времени сильнее, чем портрет. Вот взгляните.

С этими словами Виталий стал разворачивать бумагу, и нашему взору предстал камерный портрет на подрамнике.

7. Новый алгоритм и сердечный ритм

ГЛАВА 7. Матвей. Новый алгоритм и сердечный ритм

На столе в ворохе обёрточной бумаги лежит картина без рамы. Или если правильнее сказать – портрет на подрамнике. На портрете дама, молодая и симпатичная, изображена по грудь. Груди особо и нет, одни рюши да шикарное изумрудное колье. В волосах диадема, в ушах серёжки – вообще всё по моде. Много ленточек и брюликов. Со временем женщины не особо и изменились. Только на ткани стали экономить, а вот на брюликах – ни за что!

Картина неплохо сохранилась, несмотря на её печальную ссылку в застенки коммунальной квартиры почти на восемьдесят лет. Плесени явно не видно, но это уже Иларька анализ проведёт. Кракелюр тоже она уберёт по максимуму. Раму красивую подберём, и будет эта дама радовать Виталия в его квартире буржуйской.

– Подписи автора нет, года написания тоже. Я вообще не вижу никаких знаков или пометок, – Илария в своих стильных очках склонилась над полотном.

Никогда не фантазировал на тему учительницы в горизонтальном контексте, но Илька в очечках и в платьице в облипку очень уж эротично склоняется над столом.

Из фантазий меня выдернул голос нашего ведущего реставратора.

– Да, нетипично, но бывает и такое. Автор пожелал остаться инкогнито, – Семён Аркадиевич с интересом исследователя рассматривает картину.

– А вы выбросили газеты и бумагу, в которой нашли картину?

– Да, сразу же.

– Вот это вы зря. На них могли быть какие-то пометки или надписи, сделанные человеком, который прятал картину, – Семён Аркадиевич покачал головой.

– Вот интересно, а тайник делали для одной этой картины? Или схрон был и раньше в квартире, а картину в него положили при возникшей необходимости? – Илария чуть ли не пританцовывала от охватившего её энтузиазма.