Все замолчали, тишина повисла над полем, над людьми, пытавшимися осознать услышанное. Через минуту, не сговариваясь, одновременно, завыли и запричитали бабы, по толпе прокатился ропот и раздались возгласы.

– Петрович, какая такая война? Ты можешь объяснить, с кем война?! – громко спросил Николай Федорович, отец Саши, находящийся здесь вместе с сыновьями, и стоявший за ними.

– Повторяю, сам толком еще ничего не знаю, сказал, война началась, немцы на нас напали.

– И нам что теперь делать?! – выкрикивали люди, находясь в полной растерянности.

– Никаких указаний не было, работаем, как обычно. На днях все известно будет, – повторил Семен Петрович и неуверенно добавил: – Мобилизация, наверное, будет.

– Что будет, Петрович? Непонятно.

– Мобилизация, воевать идти надо, – сказал председатель и чуть помолчав добавил – кого-то из мужиков заберут, наверное.

– А работать кто будет? Мы-то и воевать можем, только работать-то, кто будет?! – не унималась толпа.

– А Родину кто защищать будет? Коль вы только работать можете. Как страна скажет, так и будет – сурово проговорил Семен Петрович.

Все притихли, слышались лишь женские всхлипы и причитания.

– На этом все, сегодня и завтра работаем как обычно, как мне будет что-то известно, я сообщу. – он перелез через борт полуторки и спрыгнул на землю, постоял немного и добавил – Мне ехать надо, всех оповестить, участков много еще.

Люди молча расступились и дали председателю подойти к кабине грузовика, на котором он приехал. Семен Петрович, перед тем как забраться внутрь, еще раз внимательно посмотрел на людей и сухо объявил:

– Все, все за работу! Сейчас это очень важно- с этими словами, он запрыгнул в машину, хлопнул дверью и укатил по грунтовой дороге, поднимая за собой клубы пыли.

Оставшиеся люди еще некоторое время находились в растерянности, затем понемногу к ним стало возвращаться самообладание, послышались призывы возобновить работу, и вскоре все разошлись и продолжили трудиться.

В этот день закончили поздно, было ощущение, что никто не хочет, чтобы этот день завершался, возможно, потому что все понимали, что за ним придет новый, и неизвестно, что он принесет. Чувство тревоги и ожидания совсем не радостных перемен охватило всех.

Николай Федорович с сыновьями домой вернулись поздно. В сенях хлопнула дверь, Наталья Николаевна выглянула в коридор и нетерпеливо спросила:

– Коля, вы пришли? – и вместо ответа, услышав голоса мужа и сыновей, зашла обратно на кухню, накрывать на стол. Таня поняла, что вернулись отец с братьями, выбежала с радостным криком, и со всего маху влетела в появившегося в дверях отца. Николай Федорович обнял дочку, потрепал ее по голове, и сказал – Танюшка, беги маме помогай, сейчас есть придем.

Девочка, собравшись бежать на кухню, заметила вошедшего вслед за отцом Сашу и весело спросила: – Сашка, а ты к своей Аньке пойдешь сегодня? Не ходи, поздно уже, дома побудь. Со мной поиграешь во что-нибудь, – И затем жалобно и протяжно добавила – пожалуйста – договорив, она, не дожидаясь ответа, убежала на кухню.

Через несколько минут, вся семья собралась за столом. Ели молча, Наталья Николаевна, не понимая, в чем причина этого молчания, попыталась начать разговор, но поняв, что это бессмысленно, прекратила попытки и тоже замолчала.

Поев и дождавшись, когда дети выйдут из-за стола, она спросила у мужа: – Николай, что случилось то, я не пойму, что молчите то? – Николай Федорович поднял на нее глаза и глядя в упор произнес: – Председатель приезжал на поле, сказал, война началась.

Наталья Николаевна, прикрыв рот руками, прошептала: “Какая война… с кем война?”