Каждый раз во время этого ритуала Бернарда переполняла грусть. Маленький Герберт так и не научился ходить, а только ползал по норке и пищал от голода. Ах, если бы они жили богаче, имели больше запасов на зиму, то этой трагедии могло бы и не произойти!

Его мысли обратились к припасам, собранным за лето. Оно получилось добрым – не было сильных гроз и бурь, которые могли нанести ущерб мышиной дороге, проходящей вдоль башни. В обязанности Бернарда, главным образом, входила забота о ней, поддержание в исправности и порядке, а уже во вторую очередь – приём путников и помощь им. В то же время, лето, и особенно его конец, – это пора заготовок на зиму. Пришлют еду или нет, но мыши должны сами заботиться о том, чтобы набить погребок. Насколько он знал, сосед из следующей башни, расположенной дальше по дороге, придерживался того же мнения и, бывало, уходил от башни на пару дней. Он сам признавался Бернарду в таком нарушении устава, когда тот дал честное слово не говорить начальству. Уйдя подальше, сосед набирал ягод, грибов и орехов, делая небольшие тайники в земле. Он старался набрать всего побольше, конкурируя с белками и другими лесными жителями. Конец лета – страдная пора. Всяк хочет иметь вдоволь еды, когда лес скроется под слоем снега. Тот мышак считал себя самым умным, как иронически думал про него Бернард. Частенько он забывал, где устроил тайник, и тот либо пропадал втуне, либо, что происходило чаще, разворовывался зверями и птицами. Сосед бегал вокруг разорённого хранилища, кричал и грозил кулаком в небо, но без толку.

Когда Бернард слушал его рассказ, он тихонько посмеивался в усы. Сам мышак никогда не стал бы так жадничать, хоть и уходил надолго из дома, чтобы разнообразить свой стол. Особенно он любил грибы, знал, как и где они растут, и охотно приносил их домой. Мышак даже придумал свой способ, как перенести побольше грибов от места находки до башни. Для этой цели у Бернарда была приспособлена крепкая верёвка, которую он вешал на одно плечо и пускал поперёк через грудь. Обнаружив достойный гриб, он разделывал его ножом и лапами, приготовляя из ножки и шляпки небольшие кусочки, которые затем нанизывал на верёвку, точно бусины. Когда Бернард не удерживался и набирал побольше, идти было трудно и опасно, ведь в случае нападения птицы или змеи он не смог бы убежать. Мышак полагался в эти моменты только на собственную удачу и всю дорогу клял себя за жадность, но при этом грибов не бросал.

Дожёвывая последний кусок колбасы вприкуску с сухарём, с которого он предварительно стряхнул избыточную соль, Бернард запил еду горячей водой из кружки. Он вспомнил, как ругалась Элиза на эту привычку, считая, что Бернард таким образом губит свой желудок. Однако годы шли, привычка оставалась, а желудок исправно работал.

Если жалоб на желудок не поступало, то со сном дело не ладилось. Бернард признавался себе, что последние пару дней чувствовал себя не в своей тарелке. Было маетно спать по ночам, ветер выл за стенами башни как-то особенно злобно, царапая камни. Мышак ворочался с боку на бок, никак не мог пригреться, чтобы погрузиться в сон. В спальне на втором этаже башни не было холодно, однако осенний ветер, дувший в окно, каким-то особым образом действовал на Бернарда. Ему казалось, что здесь зябко, даже под пуховым одеялом в тёплом гнезде из сена, которое он, потакая старой привычке, соорудил на кровати.

Так было и вчера ночью. Промаявшись пару часов, он встал и от ночника у своей кровати зажёг другую лампу, побольше, стоявшую на рабочем столе.

Это был особенный светильник – одна из немногих вещей, которые Бернард привёз с собой из Лиенца, когда переезжал в башню. Мастер вылепил его из глины с вкраплением цветного стекла. Лампа повторяла своей формой черепашку, высунувшую голову из панциря. Когда внутрь наливали масло и поджигали, пламя на конце фитиля играло на стёклышках весёлыми зайчиками. Светильник очень нравился его дочери Софии; будучи ещё совсем юной, она получила такой подарок от Бернарда. Часто отец рассказывал ей сказки при свете черепашки. Одной из первых была чудесная история о далёких островах, где водятся черепахи, умеющие плавать в море. Они настолько большие, что могут прокатить на своём панцире целое мышиное семейство, включая всех бабушек и дедушек. «Хорошая сказка», – подумал Бернард. Никто из австрийских мышей не был на далёких островах и не мог знать, как там на самом деле. Да это и не было важно, главное, что сказка понравилась Софии, она зарылась поглубже в сено и уснула.