В аэропорту то и дело Третьяк озирался по сторонам, пытаясь засечь конкурентов, но соотечественников, похожих на торгашей, не заметил. Самолёт вообще был заполнен меньше, чем наполовину. И сколько он ни вертел головой, из россиян обнаружил только группу упитанных граждан очень солидного вида, разодетых в дорогие костюмы с широченными галстуками. Видать, депутаты. Или члены правительства. Всю дорогу они хлебали заграничное пойло, разливая янтарную жидкость по гранёным стаканам из огромной бутыли с надписью «Johnnie Walker». А нахлебавшись, бессмысленно матерились. Грязно и громко. Все остальные пассажиры оказались самыми, что ни на есть, китайцами с одинаково чёрными, как смола, головами. В Санину сторону никто ни разу не посмотрел. И его это вполне устраивало. Поездка пока проходила гладко. Что называется, без обломов.

**********

Обломы долго ждать не пришлось. Они начались буквально с трапа самолёта. Отчего-то всю жизнь Третьяк был уверен, что Пекин находится где-то на юге, чуть ли не в тропиках. И отправился в путь, накинув один только старый плащ поверх приобретённой по случаю у соседа кофты-толстовки с загадочной надписью SROPT на груди. Гигантский город встретил жестоким утренним морозом. Плащ накалился и загремел, как листовое железо. Уши мгновенно заледенели, а волосы встали дыбом. Когда Третьяк пытался пригладить причёску рукой, на ладони оставались кристаллы инея. В аэропорту его встретил лохматый шофёр-китаец с картонной табличкой «САСА ТРИТЯК». Через затянутый снежным туманом город он докатил до гостиницы, не спросив денег, и растворился в морозной дымке.

Гостиница в самом деле оказалась в центре. На главной улице – прямой, как стрела, и широкой, как футбольное поле. Под холодным дымным небом вздымались огромные серые здания монументальной архитектуры, увенчанные выгнутыми азиатскими крышами. Они казались вечными, как египетские пирамиды. У парадных подъездов застыли гордые часовые в шапках-ушанках и с настоящим оружием в руках. За их прямыми спинами по ветру полоскались алые флаги с россыпями жёлтых звёзд. Через тонкую искусственную кожу застёгнутой на поясе сумки Санины руки машинально поглаживали заветные доллары. Тратить их пока было негде. Ничего похожего на магазины в поле зрения не попадалось. Не говоря уже про какой-то рынок. И в какой стороне этот самый рынок искать, спросить было некого. В гостинице никто на русском не говорил, а другим языкам Третьяк не был обучен.

На него уже навалилось отчаяние, когда наконец появился долгожданный гид-переводчик из местных, назвавшийся Мишей. Скажем прямо, по-нашему он разговаривал не ахти. Но, как бы там ни было, русский язык Миша всё же знал лучше, чем Саня китайский. Гид объяснил, что нужный рынок носит забавное для русского уха название Ябала. И добираться до этой Ябалы удобней всего на такси. По той же улице – прямой и широкой. Такси в Пекине выглядели забавно. Жёлтые, круглые – словно лимон на колёсах. Салон лимона перегораживала стальная решётка. Она отделяла водителя от пассажиров. При виде решётки Третьяк подумал, что этот огромный город может лишь с виду казаться спокойным и безопасным. Его рука невольно сжала сильнее заветную сумку.

У широких рыночных ворот толкались оборотистого вида маклеры. Они широко улыбались, кивали, подмигивали. Тонкие жёлтые пальцы быстро, словно карточные колоды, перебирали с еле слышным шелестом стопки синих банкнот толщиной с кирпич. Переводчик сноровисто обменял Санины доллары на видавшие виды юани и незаметно исчез, оставив Третьяка одного. По всему было видно, Миша сразу утратил к нему интерес. Тонкая пачка увеличилась ровно в шесть раз и приятно оттягивала теперь сумку-желудок на поясе. Китайские деньги оказались побольше долларов – размером примерно с ладонь. На каждой синей бумажке отпечатаны были четыре скульптурных портрета в профиль – вроде наших Маркса и Энгельса, только глаза поуже. Одна из голов, очевидно, принадлежала знаменитому председателю Мао. Но Третьяк не рискнул бы на спор угадать, какая именно – все четыре лица показались ему совершенно одинаковыми. Купюры в пачке были потёртые, некоторые даже с разлохмаченными краями. И, надо заметить, Саню этот факт успокоил. Ему не раз приходилось слышать, что при обмене никогда не следует брать новые бумажки – почти наверняка подсунут поддельные.