– Как прошёл твой день, фрекен? – Подмигнул он, принимая подарок.

– Как и любой другой, герр Муз. – Улыбнулась она.

– Выпьем чаю?

– С удовольствием.

Он пригласил её войти. Оставив обувь в прихожей, Нелли последовала за ним на кухню, рассматривая интерьер: его квартира была полным отражением её собственной – крошечная прихожая, плавно перетекающая в гостиную, кухня, спальня с открытым балконом – но выглядела намного просторнее. Всё из-за мебели бананового цвета. Двери были белыми, как стены и потолки, а хрустальные люстры отбрасывали на них радужные блики. При лёгком сквозняке из оконных щелей они звенели мартовской капелью, а откуда-то из глубин спальни в ответ на уличный шум раздавались птичьи трели.

Дома у Муза было пусто, не хватало статуэток, памятных фотографий, часов и картин, да даже просто разбросанных вещей, которые делали помещение живым. Книги и те казались Нелли лишь имитацией его личности, ведь они остались там от предыдущего хозяина. Она никогда его не встречала и не знала, как долго пустовала квартира до волшебного постояльца. В гостиной Муза стояло плетёное кресло-качалка с жёлтым пледом – единственный оттиск его оптимистичной ауры.

Пока Муз нарезал пирог, Нелли отсыпала скрученные в трубочку байховые листья из пакета в чайничек в виде слона, ручкой которого служил хвост, а навершием – погонщик в дорогом наряде. Заварка выливалась через хобот с ситечком.

Устроившись на голубой табуретке, Нелли сказала:

– Спасибо тебе. Квартира выглядит гораздо лучше.

– Что ж, мы выполнили первый этап! – Муз поаплодировал сам себе. – И можем продолжать.

– Каким будет следующий шаг? – Спросила Нелли.

– Ну, для начала расскажу тебе о главном правиле моего Бюро. Оно и самое длинное, к слову. В процессе человек может обнаружить, как в его карман стекаются бессчётные кроны, и заболеть драконьим недугом. Иными словам, стать алчным и сделать деньги самоцелью. Правило гласит, что, если прибыль станет во главу угла, то контракт немедленно разрывают. Потом ответственному музу, конечно, дают по шапке, а его ученик с наибольшей вероятностью потеряет своё состояние.

– Значит, вы не отвечаете за богатство? – Уточнила она.

– Да. В нашей епархии только эгрегор творца, который находит удовлетворение в самом процессе.

– Понятно. А что там с вдохновением? Когда мы начнём создавать шедевры?

Муз прожевал крупный кусок брокколи и спросил:

– Пройдёшь кро-о-шечный опросник?

– Хорошо.

Он принёс ей карандаш и лист с напечатанными машинкой вопросами и местами для ответов. Первый, что её радует, она пропустила. На второй, чем бы она точно не хотела заниматься, Нелли написала: «Рукоделие, живопись, пение, театр, сочинения, танцы и т.д.» Она сама не знала, как лучше ответить, и размашисто перечеркнула всё написанное.

Муз покосился на лист и покачал головой.

– Подумай ещё. Представь себя на сцене под ярким светом софитов и тысячью взоров. Твои движения транслируют по телевизору, дикторы на радио обсуждают их в прямом эфире. Ты чувствуешь себя уверенно и занимаешься тем, что у тебя отлично получается. Тебе не нужны шпаргалки, ведь тело само помнит, что и как делать. Чужое внимание не способно выбить тебя из колеи, ведь ты полностью поглощена процессом. Лёгкая эйфория вызывает приятную ломоту в теле, возбуждение прокатывается от ступней до макушки, опьяняет, ускоряет сердечный ритм. Ты полна энергии и сил. Тебе всё по плечу. Доведя дело до конца, озвучив последний аккорд, сделав финальное па, ты кланяешься зрителям. На тебя обрушиваются шквал аплодисментов. В уголках глаз собираются слёзы счастья. Так чем же ты занимаешься?