Прошу Вас, сохраните на память о Вашем бывшем ученике мою картину «Седая Финляндия»[195]. Вы учили нас работать, и мы помним это, работаем и учим.

Крепко жму Вашу руку и глубоко душевно шлю Вам сердечный привет.

Искренно Вам преданный,

Многоуважаемый Левкий Иванович.

Настоящим подтверждаю получение от вас сегодня 500 руб. в счет 2500 руб. за эскизы[197], из которых 250 р. Вами уплачены Н.Е.Добычиной.

Остальные 1250 руб. прошу Вас внести мне в удобное время для Вас, но не позднее 1 с[его] мая.

Преданный Вам,

В Комитет

Здоровье мое еще не улучшается. Необходимо применить лечение морозным воздухом. Надежда моя на то, что Г.М.Бобровский в свое время поправился вполне и вернулся к нашей работе.

Проект Школы, порученный Комитетом, мною окончен. Чтобы не задерживать течение дела, прошу Комитет командировать ко мне Старшего Заведующего, или Секретаря Школы, или обоих для передачи им проекта при объяснениях. Надеюсь, что из предлагаемых предположений можно вывести приемлемое для Общества художественно-просветительное учреждение.

Прилагаю все силы, чтобы восстановить здоровье и скорее вернуться к любимому делу.

[Обращаюсь к членам Комитета с искренним приветом.

Дорогой друг Аксель.

Прими наши самые искренние поздравления. Мы с женой слышали о Твоем героизме и о том, что Твой сын даже был серьезно ранен[203]. Мы очень надеемся, что сейчас он уже поправился. Очень часто думаем о Тебе, ведь мы уже больше года в Финляндии. Зиму провели в Сортавале и смогли восхититься энергией и организаторским талантом финнов – из ничего появилась целая армия[204].

Сейчас мы живем на Тулолансаари, в часе езды от Сортавалы на пароходе. Я много работаю, природа этих мест мне бесконечно нравится. Мы были бы очень счастливы, если бы Ты приехал к нам на несколько дней. Я очень хотел бы показать Тебе мои последние работы.

Дорогой друг, огромная просьба к Тебе: мне необходимо получить от Сената разрешение на вывоз из Финляндии моих картин и красок[205], в дополнение к разрешенному багажу. Я уверен, что, если ты замолвишь словечко о значении моих работ, я получу это разрешение. Я также думаю, что несколько слов, написанных Тобою или же Обществом Художников[206] властям Сортавалы, могли бы очень помочь. До настоящего времени у меня не было повода жаловаться, я радовался их любезности, но время бежит, и необходимо проявлять осторожность и предусмотрительность, так что мне хотелось бы, чтобы они знали, что у меня есть друзья, которые ценят мое искусство. Надеюсь, что это письмо дойдет до Тебя.

Буду рад получить от Тебя новости, и еще раз прими уверения в моей искренней дружбе.

Мой дорогой друг Аксель.

Искренне благодарю Тебя за любезное письмо и документы.

Мы будем рады видеть Тебя и Твоего сына в Тулолансаари. Очень трудно назвать точную дату нашего отъезда, но полагаю, что три или четыре недели мы еще пробудем в «Talo Barinoff»[208].

Я отправил еще одно письмо Твоему другу из Ваасы[209]. Конечно же, у меня с собой много картин, но я хотел бы знать, картины какого жанра он предпочитает. У меня есть разнообразные этюды и эскизы.

Я слышал, что при красных была полностью уничтожена большая коллекция картин. Кому принадлежало собрание и кто авторы этих произведений?