Письма без адресата Дао Оке

Всё ново и по-прежнему нереально.

Был снег и лёд, пятна голой земли и лужи. Громкий лай единственной на несколько улочек собаки, потревоженной неспешным шагом редких прохожих. Фонари и заборы, заборы, заборы…

И сожаление, что такой пробел в боковом зрении. Приходилось поворачивать голову, но долго же смотреть нельзя. То есть, как бы не рекомендуется смотреть на тебя – «так», ибо последует нагоняй.

Ты, как и раньше, не можешь оценить, насколько красива. А сегодня ещё и очень похожа на снегурочку в белой куртке. С лёгкой походкой, несмотря на чуть заметное прихрамывание. С необыкновенно юным лицом, в ореоле свежести, не тускнеющем от грусти и пресса забот.

Не зная о них, вряд ли бы прочёл по движениям, ставшим мягче, в контраст со словами, в которых теперь как будто больше жёстких нот. В самих словах, а не в интонациях, таких же нежных, как и три года назад.

Восьмиклассница, неужели ты давно совершеннолетняя…

Я исправно вещал о последних событиях, произносил умные вещи. И как не литься словам, если их всё так же слушают. Не «раскрыв рот», не ловя каждый звук – просто внимательно, без оценок и фильтров. Принимающе, спокойно, свободно, хотя я-то знаю, сколько внутри зажато боли и разбросано ограничений.

Но мне хотелось слушать – тебя. Всё, что угодно. Сам голос.

Люди не меняются. И ты продолжаешь дарить заботу, звучащую в каждой мелочи. Не ходить по лужам, не ступать сбоку дорожки – хоть там лично я и не усматриваю никакой опасности, но, конечно, последую за твоей рукой. Удивительно приятно её почувствовать, вместе с этой простой заботой и сопровождающими звуками фраз – лёгкость волшебницы.

Не меняется твоя надёжность – ещё одно чудо, подаренное тобой. Опережающая помощь, превосходящая, и я сохраню ещё один её символ, с цифрой «2»…

Весь день предвосхищал встречу, сбивал память и восприятие. Наверное, было холодно – ветер и очень сыро. Наверное, действительно прошёл час. Хотя кажется, что это было вне времени и пространства, в самой живой реальности. Вновь чувство, что не понять, не охватить происходящего.

Так, я до сих пор не знаю, как ты ко мне относишься. Да, наверняка «хорошо», если мне снова удалось ухватить часть твоего времени.

Безразличием точно не веет. Ты не захотела повернуть в ту сторону, где находится памятное место, три года назад неоднократно видевшее наши силуэты. Конечно, причина могла быть совсем не в этом. Может, и во всём, что мне помнится, думается, переживается, совсем не те исходные. Но это мой рассказ, и он мне необыкновенно дорог. Это те страницы, строки, буквы, которые оставлены другими чернилами, наполнены особым светом. Запах неба, который не выдохнуть.

Я даже не представляю, что мог бы попросить у Судьбы – для себя. Тебе – другое дело, и если бы только знать, что в твоей жизни воцарился Праздник, можно было бы и не делать попыток дотянуться до твоего внимания.

А поскольку в моём рассказе предсказуемо царят причинно-следственные связи, мне не кажется очевидным, что нужно просто «потерпеть». Переждать, без некоторых сильных действий.

Приходится сдерживать порывы помочь, подсказать, поддержать. Ты говоришь, что тебе легче в одиночку. Автоматически разум пытается разложить постулат, сразу выводит варианты завуалированной гордыни, вины или обиды, но эти клише тут же подминает шар блаженства.

Вердикты, догадки и вопросы – в корзину. Опыт убедил, что в этом потоке не стоит даже пытаться грести назад или в сторону. Видимо, было предрешено попасть в него и… заколдоваться. Жить раем, почти не прикасаясь к нему.

Моя безумная сказка, торжествующий луч, расширяющийся вместе с вселенной, тонущий в океане запредельного.

Для неё трудно подобрать осязаемые определения, она – «над».

Она повторяет тебя – и в хрупкости, невесомости, невыразимой нежности, и в каменной устойчивости. Дробит, перемалывает другие истории, прошивает события и встречи. И расчищает все нагромождения, давящие и скрывающие вкус жизни.

Ты – внутри. И как будто всегда там была. Обнаружение этого клада срывало все добытые самообладания, понимания и трезвости. От нежданной мощи сносило с ума, и глупости были неизбежны.

Потом попытки вытеснить или «забыть», с полным фиаско. Расчистка и пересмотр, «примерки» разных подходов…

Теперь, когда лодочка осталась без парусов и руля, без спасательных кругов и вёсел, пришло спокойное понимание: нечего было совершать так много движений. Всё лучшее происходит само, и, если не мешать, можно иметь «и то, и другое».

Только течению не повредить, и помощь его безусловна. Поэтому мы по-прежнему богаты, чего никто не отнимет.

Благословляю твоё богатство – загадку для меня, твои выборы и рассказ.

Благословляю твой образ, пропитавший воздух, растворённый в тишине и музыке души – моё богатство. Он не привязан к полюбившимся местам и маршрутам. Он как облако-хранитель. И эти фонари, и винегрет сезонов, и смешение деревянных домов с многоэтажками. Этот город, этот мир.

Хотя всё уже сказано, и похоже, что можно лишь повторяться, Сила снова рвётся в слова и звуки. И снова кажется, что они не отражают даже тень подлинных чувств. Ну и пусть. Уже давно не мешает ощущение неловкости собственных фраз и поступков – то не робость, а следствие тщетности попыток проявления невыразимого. Уже давно нет ожиданий: твои ответы – это вновь и вновь сюрприз.

А знаешь, может, это просто подсознательная защита. Оправдание, замещение невозможности узнать ответы и что-то изменить. Страх потерять (хоть и мнимо) тебя – твоё общение – в очередной раз. Осознание недосягаемости. Отчего и нескончаемый диалог – с твоим отражением.

Но и это неважно. Потому что… потому что я дышу. И время остановилось на вдохе.

Не вмещается. Ни в прозу, ни в стихи. Ни даже в музыку.

Но иногда пробивает все занавесы эхо того, что берёт начало явно не в этом мире…

Время «не существует». Но варианты игры могут повторяться. И если бы можно было обратиться к себе – тому, который был годы назад…

А впрочем – ведь можно. Раз уж вчера, сегодня и завтра есть уже и сразу.

Те же мысли, в новой тональности и иной аранжировке.

Сколько же раз я тебя терял? Вернее, «терял»: я так думал, переживал, играл в трагедию, закрывал незакрываемое. Догадки потом трещали по швам, но, видимо, были по-своему дороги. Ведь за страхом обычно стоит желание.

А запутался уже при первой «потере»…

Вот эти страницы я бы переписал. Собрав весь дух, слова и поступки в единое целое, без «чтения мыслей» и рисования замысловатых сценариев.