– Что вы, что вы, – упав перед господином на колени, залепетал лекарь. – Я только хотел сказать, что там тоже люди, и им тоже надобно помочь!

– А я – что по-твоему я не человек?! – возмущенно закричал фон Плеттенберг.

Его лицо от злости приобрело синюшный цвет, а кисти рук стали подрагивать. Увидев над своей головой гневное лицо магистра, лекарь стал от страха на коленях отползать в угол каюты.

– Выбрось этого лекаря рыбам, капитан, они более достойны пропитания и продолжения жизни, чем этот никчёмный лекаришка! – со злостью приказал магистр.

– Слушаюсь! – рявкнул капитан и, выглянув из каюты, крикнул двух пехотинцев.

В неё вошли два рослых, мускулистых пушкаря, привыкшие тягать тяжёлые ядра, поклонились магистру и, выпятив вперёд грудь в начищенной до блеска кирасах, вопросительно посмотрели на своего капитана.

– Возьмите этого недокормыша и выбросьте его за борт! – приказал он. – Всё равно от него на борту корабля проку никакого.

– Слушаемся! – в один голос ответили бомбардиры и подхватили под мышки ошалевшего от страха, визжащего и брыкающего лекаря.

Они безо всякой натуги несли его, словно какую пушинку, совершенно не обращая никакого внимания на крики обречённого. Неожиданно тучи разошлись, ветер стих и выглянуло солнце. В наступившей тишине, на фоне равномерного шума моря, да поскрипывания оснастки корабля, хорошо были слышны последние отчаянные крики лекаря. Затем раздался громкий всплеск воды и крики, обезумевшего от страха человека, резко оборвались.

– Вот так оно как-то и лучше будет, – удовлетворённо произнёс магистр и растянулся в гамаке, подвешенному к низкому потолку каюты.

Пару раз качнувшись в нём, магистр посмотрел на капитана. Теперь тот стоял и переминался с ноги на ногу, не зная, что ему дальше делать. В это время вошли бомбардиры и доложили об исполнении приказания.

– Ну, что там наш лекарь? Плавает ещё? – усмехнулся магистр.

– Да, нет, господин магистр, он же плавать не умел, поэтому и на корабль нам его силой затаскивать пришлось! – ответил капитан.

– Ах, вот оно даже как, – удовлетворённо потёр ладошки фон Плеттенберг. – Видно, на всё воля нашего Господа!

Магистр вздохнул и лёжа перекрестился.

– Воистину так, господин магистр, разрешите мне идти? Надо же за командой приглядеть.

– Иди, капитан, за людьми всегда надо строго приглядывать – распустятся без должного внимания. Да, и не забудь поискать для меня мёда для перевязки! – уже более благодушным тоном произнёс магистр.

Сегодня ему не удалось покарать ненавистных еретиков, хотя по его расчётам всё было для этого готово. В исполнении его плана помешала стихия – гроза, и здесь сложно как-то ей противостоять. Душа магистра бушевала и требовала хоть малого отмщения за свою неудачу, и он его получил такую возможность, сгубив безвинную душу простого лекаря, случайно подвернувшегося ему под горячую руку.

Шхуна ушла, она легко набирала ход и тяжёлому, неповоротливому коггу было не по плечу тягаться с ней на широких морских просторах. Не зря ведь пираты всех морей так её любили и было за что: за скорость, невероятную манёвренность и большую грузоподъёмность. Поняв бессмысленность погони за ускользающими пиратами, магистр приказал идти к берегу острова Муху, возле которого и разыгралось это небольшое сражение. Ему натерпелось лично проверить: что осталось от его клада и он очень торопился. Он прошёл мимо горящего когга и не сделал ничего для спасения, возможно, ещё оставшихся в живых людей. Он торопился к своим сокровищам.

Спустившись на берег, магистр немного подумал, и всё же распорядился отправить корабль обратно – проверить: остались ли на борту первого когга выжившие, а сам в сопровождении пятерых пехотинцев направился к пещере, где по его приказу хранили сокровища. Теперь ему соблюдать секретность уже не было никакого смысла.