– Я вас слушаю, господин бургомистр, – уважительно ответил купец.

– Как у тебя идёт торговля? Мне доложили, что ты взял в долг большую сумму денег и намереваешься приобрести у русских купцов крупную партию товаров. Почему именно у русских? Что так, у тебя с деньгами совсем так плохо, что ты решил столь опрометчиво рискнуть всем своим состоянием?

– Да, господин бургомистр, ваши люди не ошиблись. Я действительно договорился с ганзейскими купцами, что они у меня купят большую партию русского меха и воска, а сегодня я уже купил часть товара и обговорил с псковским купцом последние условия нашей сделки. Очень надеюсь, что моё дело пойдёт хорошо и с помощью этой сделки мне удастся поправить своё положение.

– Но ты ведь должен понимать, что если твоя дело сорвётся, то ты останешься совсем ни с чем, и мне тогда, вполне возможно, придётся выгнать тебя из города, а у тебя уже такая взрослая дочь? Ей бы надо сейчас о своей личной жизни подумывать, и не надеяться на призрачную удачу своего отца. Не может же она всю жизнь оставаться за твоей спиной. Ты ведь не молодеешь, Фридрих, тебе же уже почти пятьдесят лет и мне кажется, что ты сейчас начинаешь терять свою деловую хватку. Ты бы лучше подумал о том, что будет с твоей дочерью, если ты вдруг прогоришь на этом деле. Ведь Мария не заслужила такой суровой судьбы, чтобы остаться во время своего расцвета без крыши над головой, вместо того, чтобы иметь надёжного мужа, который сможет достойно позаботится о ней и оградить от всех житейских невзгод.

– До сего дня русские купцы меня никогда не обманывали, господин бургомистр, и я очень надеюсь на то, что у меня всё будет хорошо и на этот раз. Мы с дочкой в это верим и, мало того, я сам уверен, что мы с дочерью ещё получим хорошую прибыль от моей сделки с русскими купцами.

– Не обманывали! Он надеется! – передразнил глава города, отрезая серебряным фруктовым ножичком очередной тонкий ломтик спелого яблока. – А помнишь, как я за тебя поручился, когда ты захотел получить место на Ратушной площади?

Бургомистр замолчал. Он осторожно взял с кончика ножа ломтик яблока и начал его тщательно прожевывать. Некоторое время он молчал и так отрезал кусок за куском от красного яблока и каждый раз педантично их пережёвывал. Иногда, откусывая очередной кусок яблока, он болезненно морщился от неприятной зубной боли. Но через некоторое время он возобновлял свой ежедневный ритуал. Глава города ел яблоко и изредка бросал косой взгляд на купца, словно решая: сейчас его приговорить или пусть ещё чуть-чуть помучается. Фридрих же терпеливо стоял в конце длинного стола и ждал, когда бургомистр наконец объяснит ему для чего он его к себе позвал.

– А как ты, Фридрих, смотришь на то, что я лично погашу за тебя твой долг перед Большой гильдией? – дожёвывая последний кусок яблока и беря со стола расшитое серебреной ниткой небольшое полотенце для рук, небрежно произнёс глава города.

Бургомистр стал осторожно прикладывать его к влажным от яблочного сока губам, а затем медленно вытер им свои руки. Всё это время он продолжал сверлить своими водянистыми глазками стоявшего перед ним Фридриха.

– Почему именно мне вы решили оказать такую высокую честь, господин бургомистр? Ведь я всего лишь простой купец, когда-то приехавший в Ригу из Любека в поисках торгового счастья. Вы и так для меня уже многое сделали, и если бы не вы, то вряд ли мне удалось получить лавку на Ратушной площади.

– Во-первых, не тебе, а твоей дочери, потому что я, как ты видишь, к ней немного, так сказать, имею расположение. А во-вторых, я вижу, что тебя и твою дочь обидела судьба, лишив тебя верной жены, а её доброй матери и вам обоим до сих пор трудно смириться с этой потерей. И наконец, ты же, наверное, понимаешь, что я, со своей стороны, тебя тоже попрошу об одолжении.