– А как вы умудрились завести шагоход без пилота? – ещё не насторожившись, но что-то смекнув, произнёс брюнет, подойдя ко мне.

Ребята не остановились и продолжили движение, огибая нас.

– А, ясно! Сумели заставить пилота снять блок? – сам себе ответил капитан, постучав себя согнутым пальцем по лбу. Обожаю таких людей – сам спросил, сам ответил.

Голова моя тем временем была повёрнута в сторону «достопримечательности», где под стенами домика на лавках, стоящих рядами, в лучах солнца нежились сепаратисты. Шлемы сняты, оружие приставлено к стене, валяется в траве, висит на спинках сидений. Бардак! Так, несколько десятков человек. Сколько их? В этой модели «Катафрактария» даже ИИ нормально не работает! Ну считай, считай же, давай! Не меньше роты, я и без тебя вижу!

– А где капитан Роффе? – снова пристал ко мне докучливый брюнет. Интересно, что говорил он не на шведском, а на общеимперском.

Обернувшись, я молча указал пальцем на фургон с трупами.

– Жаль, хороший был командир.

Петрова тем временем проследовала мимо меня в сторону принимающих солнечные ванны мятежников. Тень от шагохода на секунду накрыла нас.

– Так, лейтенант, оставляйте робота вот там, под деревом, а пленных сюда к старине Ульфу, – рассмеялся капитан, указывая на статую. – Уж он-то тоже имперцев, наверное, терпеть не мог.

В наушниках моих раздался долгожданный лёгкий шум, и я понял, что время настало. Похлопав капитана по плечу, я поудобнее перехватил пулемёт и, обменявшись взглядом с проходящим мимо Воропаевым, включил электрический привод оружия, приводящий в движение вращающийся блок стволов.

Резкий порыв ветра сорвал с деревьев, окаймлявших сквер, листья, на мгновение наполнив воздух пёстрым осенним одеялом. Какая ранняя тут осень! А у нас на Новом Севастополе ещё жара.

Это раньше, когда ствол проходил пятичасовую отметку, в него закладывался патрон, на двенадцатичасовой ударник бил по капсюлю и происходил выстрел. Шестичасовая отметка означала удаление гильзы из патронника. Таким образом за один оборот блока стволов происходило ровно восемь выстрелов. Сейчас никаких патронов не было, и мощный аккумулятор посылал вперёд просто куски раскалённого металла, что увеличивало не только скорострельность, но и точность.

Ганг-ганг-ганг! Словно метлой я смёл десяток сепаратистов справа от памятника. С такого расстояния ни промахнуться, ни ошибиться было невозможно.

И всё-таки Петрова начала раньше меня. Пусть на несколько секунд, но раньше. В тот момент, когда я только раскручивал ствол своего восьмиствольного, она с двух рук «Барсука» дала залп из пулемёта и огнёмёта по расслабившимся сепаратистам. Бедняги гибли один за другим, разрываемые длинной очередью ПКС. Те же кто рухнул на землю и спасся от пуль, погиб от напалма. Домик с медной табличкой был практически разрушен до основания, а то, что осталось, жадно поглощалось огнём.

Елена Прекрасная не врала, её боезапас и правда закончился очень быстро. Однако унывать секунд-поручик не стала. Жужжа сервомоторами, шагоход, шутя, вырвал из земли столб с указателем. Используя его словно большую мухобойку, Петрова начала молотить разбегающихся от неё противников.

Дальнейшее не видел, так как в меня со всех сторон заколотили пули. Короткими очередями я разносил в щепки деревья, среди которых залегли стрелки. Так вышло, что только я защищал пленных, пытавшихся выбраться из углубления у памятника наверх.

Воропаев с Бутерусом перебили остальную охрану и сейчас пытались противостоять группке сепаров, улизнувших от Елены и пытавшихся пробиться к воротам. Там тоже шёл нешуточный бой. «Стакатто» егерей захлёбывались, не замолкая не на секунду.