С папирусом царь не желал расставаться. Он сидел прямой, и на его лице, обычно каменно-неподвижном, была торжествующая улыбка.

Он нашел своего Имхотепа!

На другое утро Хемиун рано поднялся с постели и после легкого завтрака в сопровождении нескольких строителей отправился на окончательный выбор площади. Четверо нубийцев несли его кресло-носилки, а четверо других шли, готовые к смене: путь был далеким. Двое слуг в больших корзинах несли завтрак и в закупоренных кувшинах пиво и вино.

После придирчивого осмотра строители вместе с чати выбрали ровную возвышенную площадь, с которой гробница будет хорошо видна со всех точек столицы и отдаленных окрестностей.

Вот здесь, на границе зеленой долины и желтых мертвых песков пустыни, поднимется вверх пирамида, символизируя собой уход живого бога в страну мертвых, которая, по представлению жрецов, находилась на западе, за этими горячими бесконечными песками. Выбранный участок отмерили и обнесли камнями по границе. Вчерне наметили и дороги для доставки глыб от близко расположенных известковых скал.

После осмотра Хемиун позавтракал со строителями в тени скалы, остатки еды были отданы слугам.

Вернувшись в город, он призвал к себе нескольких начальников строительных отрядов и приказал всем приступить немедленно к работе. Он распределил обязанности между ними. Первый отряд должен начать заготовку глыб в каменоломнях вблизи стройки; второй – сгладить и подготовить дорогу от каменоломен к строительной площадке. Начальнику третьего отряда поручалось выстроить поблизости от каменоломен поселок для рабочих, чтобы не тратить время на длинные переходы. Четвертый отряд чати направил на проведение канала от реки к рабочему поселку и к строительной площадке для снабжения водой. Пятый отряд должен готовить белые облицовочные плиты на восточном берегу Хапи[13] в каменоломнях Туры. Хемиун подробно указал всем начальникам отрядов их обязанности, после чего они занялись подбором рабочих в строительные отряды.

Все последующие дни образованнейшие жрецы храма Тота рассчитывали количество блоков и плит, медных инструментов, древесины и многого другого, что требовалось для стройки неслыханной величины. И пока эта работа подходила к концу, лица математиков становились удивленнее и озабоченнее. Никогда еще никто не видел такого огромного труда и таких затрат. Они качали головами и почти беззвучно перешептывались.

Менкаутот – верховный жрец-заклинатель – внимательно рассматривал результаты расчетов. Его глаза изумленно расширились. Он озабоченно провел рукой по лбу и, сгорбившись, глубоко задумался. Обязанность верховного жреца вынуждала его высказать царю свои опасения. Подавленный, в ожидании гнева, шел он во дворец. Особенно страшила его мысль об отрыве земледельцев, грозившем неурожаями и бедствиями.

Хуфу, сидя на золоченом кресле очень высоко, смотрел на жреца сурово.

– Твое величество! Усыпальница, задуманная чати, величественна и неизъяснима по красе. Но, согласно нашим расчетам, потребует невиданного числа людей и для них горы еды, инструментов и всего другого. В казне Кемет нет таких средств и никогда не имелось. Усыпальница в срок может быть не окончена…

Жрец невольно смолк под тяжелым взглядом царя. Каменно-неподвижный, он был грозен, недоступен, как бог. Лежа на полу, на приемах в тронном зале, сановники и послы дрожали от страха.

Даже в гневе Хуфу не переходил на торопливую речь. После некоторого молчания он высокомерно ответил:

– Никакого уменьшения моего Горизонта я не допущу. Мое государство в полном расцвете и в состоянии возвести одно крупное сооружение. Средства, которые для этого требуются, велики, но будут расходоваться постепенно, как постепенно будут и поступать. На моей земле много храмов, в них много бесполезных богатств, вот они и внесут часть их на это великое дело. Храм Тота, хранитель мудрости, первый покажет в этом пример. Отныне вся Кемет будет строить только мою пирамиду. Все другое строить запрещаю. В том числе и новые храмы.