Сашка Панус вытянул руку:

– А когда игра будет?

– Когда подготовимся. Во вторую половину смены.

– Приманку нашли, ― шепнул я Ефиму, ― военно-патриотическую игру для дисциплинированных, ― и спросил: ― Знаешь, как любого заинтересовать можно? Только это секрет.

– Как?

– Завтра расскажу, ― сказал я, подавив улыбку.

– Как заинтересовать? ― переспросил он, заглотив наживку.

– Завтра ― значит, завтра, ― заверил я.

Завтра я ему скажу, что обещал рассказать завтра, а не сегодня. Меня не столько военно-патриотическая игра порадовала, сколько возможность подержать в руках карабин Симонова. Каждую смену накануне военно-патриотической игры наши шефы из соседней воинской части проводят у нас занятия по изучению карабина и сдачу зачёта по его разборки-сборки. Оружие я люблю и неплохо стреляю из пневматической и мелкокалиберной винтовки, из охотничьего ружья ― тоже. Вот бы из карабина бахнуть!

***

В столовую, фасад которой украшали портреты Карла Маркса, Энгельса и Ленина, нужно подниматься по ступенькам высокого деревянного крыльца. Некоторые девчонки, поднимаясь по ступенькам, прижимают сзади юбки, чтобы не сверкать трусиками.

В столовой я хотел сесть в центре зала, но замешкался и меня опередили. Столик заняли Глухарёв с Матвеевым и ещё два пацана. Разозлившись на свою нерасторопность, я прошёл в конец зала и уселся за пустой стол. Ко мне подошли Сашка и его сестра, ещё какой-то мальчишка, но незнакомого пацана бесцеремонно выгнала Пирогова и присела напротив меня.

– А меня Верой зовут, а вас как? ― спросила она у Сашки и его сестры.

– Меня ― Женя, а его ― Сашка, ― ответила за двоих его сестра.

– Вы так похожи друг на друга, близнецы?

– Нет, мы двойняшки.

– А в чем разница?

– Мы разные, и я старше на пять минут.

– Вот как? ― удивилась Верка.

Я улыбнулся над словами Женьки и подумал, вот так разные! Если не обращать внимания на их причёски, нацепи на Сашку юбку, получится нормальная девчонка, надень на его сестру шорты ― обыкновенный пацан. Ну, может быть, лицо у его сестры чуть более девчоночье, чем у её брата.

– А я Печенин, ― назвал я себя и взглянул на сестру Сашки.

– Женя, ― ответила она.

– Вот и познакомились, ― подвела итог Пирогова. ― Давайте обедать.

Сашка посмотрел на тарелки и сказал:

– Ну и порции, разве всё это съешь? Здесь же на двоих: на себя и на солитёра.

– Придётся, ― сказала Верка. ― Не поправишься, на взвешивании в «красную клеточку» попадёшь.

– А что такое: «в красную клеточку?» ― спросила сестра Сашки.

На вопрос сестры Сашки, адресованный Вере, ответил я:

– Да, измеряют и взвешивают нас каждую субботу как поросят. На стене санчасти ― стенд с фамилиями. Потерял вес, клеточку закрашивают красным, сохранил ― синим, набрал норму или выше ― зелёным. Сегодня после тихого часа поведут.

– Понятно, ― кивнула Женька и спросила:

– А почему Сталина Ивановна сказала, что «День открытия смены» не сегодня, а в воскресение?

– Традиция такая, отмечать в первое воскресение после заезда, ― объяснил я.

– Чтобы ребята успели познакомиться друг с другом и подготовиться к празднику, ― назвала причину Пирогова.

– Костер в «День открытия смены» будет, ― уведомил я. ― На этот раз нам тоже хворост для него собирать. Его только пацаны старших отрядов собирают: второго и первого.

– Лишь бы дождь не помешал, ― вздохнула Пирогова. ― Прошлый год я в первую смену отдыхала, дождь шёл и костёр отменили.

– А где костёр будет? ― спросил Сашка.

– На стадионе, ― ответил я. ― Там безопасно: далеко от зданий

– Так красиво, когда костёр ночью большой! Искры летят высоко! ― добавила Верка.

– Ночью костёр? Большой? ― удивилась Женька, ― потом улыбнулась и, помолчав, капризно добавила: ― Хочу большой костёр. Ночью. И искры чтобы до неба! Хочу-хочу-хочу. Ну почему костёр не сегодня! ― и нетерпеливо заёрзала на стуле.