Представительницы любой другой национальности возмутились бы присутствием стюарда, не говоря уже обо мне, иностранце, в этом чертоге женственности, но гречанки – особая порода. Они сразу поняли, что попали в Ситуацию с большой буквы, а это они любят больше всего. Еще бы, трое мужчин (считая уединившегося с Марго) в женской уборной!

Глаза у них заблестели, усы задергались, они окружили старшего стюарда плотным кольцом горячей плоти и потребовали скорейших разъяснений. В разгар Ситуации все говорят одновременно. Температура в туалете подскочила до высокой отметки, гомон стоял такой, что голова у меня стала раскалываться, – с таким же успехом можно играть «Полет валькирий» в железной бочке.

Уяснив детали, три дамы, телосложением напоминавшие профессиональных борцов, оттащили старшего стюарда своими ручищами-граблями с алыми кончиками, подтянули повыше обтягивающие юбки и с криками «Опа, опа!» атаковали дверь кабинки. Их общий вес был под четыреста килограммов, но дверь не поддалась, и в результате под ней образовалась куча-мала. Дамы не без труда встали на ноги и завели спор, как им с ней справиться.

Одна из них, самая легкая, продемонстрировала свою идею (идеальный способ) на двери соседней кабинки. Увы, та не была заперта изнутри, и дама, влетев туда на всей скорости, сильно ушибла ногу об унитаз. Этим она, конечно, ничего не доказала, однако осталась довольна собой, а тут еще появился Ларри в сопровождении бармена с подносом, уставленным напитками.

Какое-то время мы все по-дружески потягивали узо, чокаясь и выясняя, кто замужем и у кого сколько детей. Еще больше Ситуацию оживил Лесли, который привел-таки слесаря. Все сразу забыли про напитки и стали высказывать свои предложения, но слесарь все отверг как человек, знающий свое дело. Подобно фокуснику, он закатал рукава и подошел к двери. Повисла тишина. Он достал из кармана отверточку и вставил ее в маленькое отверстие. Раздался щелчок, и все в восхищении ахнули, так как сезам открылся. Он сделал шаг назад и победоносно поднял руки.

Коротышка и Марго выглядели как двое счастливцев, спасшихся из «Калькуттской черной дыры»[11]. Старший стюард тут же принялся дубасить и трясти несчастного коротышку, при этом поливая его проклятиями. Затем слово взял слесарь-победитель. Мы с почтением слушали его речь о хитрых механизмах вообще и данном в частности. Он осушил стакан узо и выдал поэтический пассаж о замках, которые, похоже, были его маленьким хобби. С помощью отвертки, заколки, кривого ногтя и даже кусочка пластика он мог открыть любой замок. Взяв за кисть коротышку и стюарда, он повел их в туалет, как агнцев на заклание. Дверь захлопнулась раньше, чем мы успели их остановить. Моя семья и три толстухи затаили дыхание. Послышались скрежет и какие-то странные щелчки, а затем наступила затяжная пауза. За ней последовали гневные инвективы старшего стюарда и коротышки вперемежку с путаными объяснениями и извинениями эксперта по замкам. Мы решили незаметно ретироваться, а в это время дамы приготовились снова штурмовать неприступную дверь.

Так закончилась первая сцена нашего путешествия.

Я опускаю завесу молчания над особым раздражением, что проявили мои домочадцы в связи с отложенным ужином, – странный греческий протокол гласил, что он не может быть подан, пока из женского туалета не освободят старшего стюарда. А это потребовало значительного времени, так как постоянные наскоки на дверь окончательно повредили замок, и пришлось ждать, пока с попойки на берегу не вернется боцман и не пропилит дверные петли. Устав ждать, мы сошли на берег, перекусили на скорую руку и в мрачном расположении духа разошлись по каютам.