— Ты даже рада, — он усмехнулся и опустил веки, словно подтвердилась грустная догадка, — рада, что я подарил тебя Георгу.

— Зачем?

«Хороший выбор», «тебе удалось меня порадовать», — вспомнились слова Георга. Они точно обо мне говорили: так этот гад просто поделился мной! Опять же, вполне в его духе, только за что?

— Хватит играть, — прыснул Альберт и стал надвигаться, — ты прекрасно знаешь о моих чувствах к тебе, знаешь, и тебе это не нужно. Ты ведь изначально хотела попасть к Георгу через меня, да?

Он медленно шагал и хмурился, казался невероятно грозным. Такого в фантазиях не было, но Альберт явно был не в курсе. Я попятилась, а каблуки его черных ботфортов глухо стучали в тишине, словно кто-то забивал гвозди в крышку гроба. Альберт буравил меня глазами, ждал ответа. Он ведь только фантазия, нужно просто подыграть… по идее.

— Ты не прав, — сказала я как можно спокойнее, — я не виновата, что не люблю тебя.

Надежда, что все как-нибудь разрешится, таяла: одежда Альберта не совпадала, его поведение тоже, ситуация, которой не было. Очень странно и страшно.

— Брось, — он скривился и замер в паре шагов от меня, — я видел, как ты извивалась и пищала ночью. Ты просто использовала меня, чтобы стать шлюхой Георга и подобраться к власти.

Ого, а я стерва. Вот это совпадало: по-моему, все серые мышки мечтают примерить противоположную роль.

Альберт возвышался надо мной, буравил глазами и будто готовил что-то плохое. Я боялась, что он снова начнет приближаться, боялась и чувствовала, что этого нельзя допускать.

— Никто не виноват, что ты сам себе что-то придумал, а потом обиделся и подарил меня другу, как вещь!

Страх перерос в злость. Из-за какого-то придурка с купленными правами я попала в аварию, застряла в собственной голове и не знала, что стало с моим телом. Тут ведь был жесткий патриархат, я даже пару раз представляла себя звездой гарема Георга. Бред тот еще, но кто знал, что все сбудется.

Губы Альберта подрагивали, пока он тихо кипел от злости. Я отвернулась и почувствовала, как длинные волосы непривычно скользили по спине. Сама себе такие придумала.

— Что это? — взволнованно спросил Альберт и подошел. — Кто это сделал?

Он осторожно прикоснулся пальцами к моему виску. Ах да, там была кровь.

— Не знаю, — буркнула я.

Альберт нахмурился сильнее и достал из кармана кружевной платок. Он молча принялся стирать кровь, пока я выдумывала легенду.

— Раны нет. Олеся, что это?

Собственное имя звучало нелепо в таком месте.

Он рассматривал окровавленный платок, но губы больше не дергались, словно перед оскалом. Альберт стал почти таким же, каким был в мечтах, и это умиляло. Стало стыдно за свою резкость, вдруг он действительно страдал?

— Испачкалась, наверное.

Повисла неловкая тишина. Альберт выплеснул злость и стал милым, таким большим и несдержанным, но ранимым.

— Зачем ты так со мной? — вылетело само собой. Я его придумала, он мне очень нравился, и ругаться не хотелось.

— А ты? — с готовностью спросил Альберт, убирая платок в карман. — Ведь нам было так хорошо вдвоем.

Из злобный горы он превращался в обиженного подростка. Не знаю, что натворила, но уже раскаивалась.

— Что тебя так задело?

Он прыснул и отвернулся, думал о чем-то, даже губу закусил.

— Нам было так хорошо вместе, — вздохнул Альберт, — я собирался жениться на тебе, ты хоть поняла? — он повернулся ко мне и помолчал. — Ты же знаешь, как моя семья отнеслась бы к такому неравному браку. Мы близки к трону, а ты лишь провинциалка, но мне было все равно.

Каждая фраза звучала тише предыдущей, в глазах появлялась тоскливая надежда. Альберт осторожно протянул руку и погладил меня по щеке. Я расчувствовалась, не подумала о последствиях и провела губами по его ладони. Просто хотела показать, что мне не все равно, кто же знал, что это все перевернет?